Волки в погонах - Сергей Донской Страница 94

– Вендетта? – Голос Игоря прозвучал саркастически, но взгляд его стал предельно заинтересованным. – В одиночку мир не переделать.

– При виде бешеной собаки о вселенских проблемах не размышляют. Одни прячутся и наблюдают. Другие спасаются бегством. Третьи берутся за оружие.

– Таких мало.

– Разумеется. Но и бешеных собак в мире не прибавляется, мм? Это означает, что кто-то следит за их популяцией.

Взглянув в глаза Громову, Игорь не удержался от ответной улыбки, хотя назвать ее широкой было бы явным преувеличением.

– Я вернусь не позже пяти утра, – сказал он, вставая. – Хотелось бы, чтобы за время моего отсутствия вы разобрались со своим врагом народа. И вот еще что…

Видя затруднение писателя, Громов пришел ему на помощь:

– Пленника ты застанешь в полном здравии и ясном рассудке. Никаких кровавых пятен на полу или вырванных ногтей среди мусора… Кстати, – он притворился озабоченным, – где тут у тебя инструмент хранится?

– Инструмент? – голосовые связки Игоря непроизвольно напряглись. – Какой инструмент?

– Подручный, – пояснил Громов, продолжая озираться по сторонам. – Щипцы какие-нибудь, паяльник… Утюг, на худой конец.

– Смешно, – буркнул Игорь с явным облегчением. – Утюг на худой конец, надо же! Всегда подозревал, что у людей вашей профессии должно быть какое-то особое чувство юмора.

– Скажу тебе больше, парень, – понизил голос Громов. – Лично у меня чувство юмора давно атрофировалось. Когда постоянно видишь только изнанку жизни, поводов для веселья почти не остается. Представь себе: чтобы не отличаться от обычных людей, я вынужден ежедневно отрабатывать смех перед зеркалом.

Провожая взглядом хозяина сторожки, Громов натянуто усмехался, догадываясь, что для того так и осталось загадкой: прозвучала ли на прощание шутка или это было искреннее признание человека, разучившегося смеяться? Впрочем, ответа на этот вопрос не знал и сам Громов. Не желал знать.

* * *

По мере того как командующий военным округом приводил себя в порядок, он собирал воедино остатки своего достоинства и наспех сооружал из них нечто вроде защитной оболочки. Под конец ему удалось обрести вид настолько надменный, что хоть сейчас военную хунту возглавляй. Правда, не в жизни, а на сцене какого-нибудь провинциального театра. Слишком уж сильно Чреватых нижнюю челюсть выпячивал. Чересчур картинно.

Кстати, когда он под присмотром «мистера Смита» умылся дождевой водой из железного бочонка, стоящего во дворе, в облике его действительно появилось много кинематографического. Эти седые волосы, гладко зализанные назад, этот орлиный профиль, этот мужественный шрам… Громову вспомнился старый фильм «Офицеры», где одного из главных персонажей изображал очень похожий актер. Тот герой тоже дослужился до генерала, между прочим.

– Ну как, Геннадий Виленович, – окликнул пленника Громов, расположившийся с сигаретой на гнилом крылечке, – готовы к новым подвигам?

Чреватых смерил его надменным взглядом и даже вроде как вознамерился сплюнуть, хотя в последний момент все же сдержался. Освещенный желтым светом, падающим во двор из двух окошек, он вскинул голову повыше и осведомился:

– Вы и есть тот самый Громов?

– Это имеет какое-то значение?

– Должен же я знать, с кем имею честь беседовать!

– Не должны. – Громов покачал головой. – О какой чести можно рассуждать в вашем положении, Геннадий Виленович?

– Я, между прочим, офицер! – напомнил командующий округом.

– Офице-ер? Если каждый, кто нашьет на штаны лампасы, начнет называть себя офицером, то слишком много вас наберется. Кто кем командовать тогда станет, м-м?

Лицо Чреватых перекосилось. Он ведь не сопливым мальчишкой, рядящимся в мундир генерала, себя мнил, а обращались с ним именно так. Свысока, иронично, презрительно.

– Объясните, наконец, что здесь происходит! – запальчиво потребовал он.

– Насколько я понимаю, – произнес Громов с самым серьезным видом, – здесь пытается важничать обгадившийся с ног до головы военный преступник… Нет-нет, можете себя не ощупывать, Геннадий Виленович. Я образно выражаюсь. Пока.

С этими словами он вскрыл блок сигнальных ракет, достал одну и задумчиво повертел ее перед глазами.

Генерал зыркнул из-под насупленных бровей сначала влево, где держалась на честном слове покосившаяся изгородь, потом вправо, где штакетник лежал вповалку. Всякий раз, когда он осматривался по сторонам, его ноги начинали нетерпеливо переминаться на месте. Однако на большее они не отваживались. Потому что блуждающий взгляд генерала обязательно натыкался на револьвер, лежащий по правую руку от стрелка. Как этот человек умеет управляться с оружием, Чреватых уже имел удовольствие наблюдать. А умирать – ни в глухом лесу подле бревенчатой развалюхи, ни где-либо еще – его не тянуло.

– Может быть, вы соблаговолите показать мне ордер на арест? – спросил он. – Или хотя бы ваше удостоверение личности?

Вместо ответа мужчина многозначительно положил руку на револьверную рукоятку. Генерал вдруг ощутил, каким прохладным сделался воздух ближе к рассвету, и зябко передернул плечами.

Он отлично знал, кого видит перед собой. Громов. Тот самый эфэсбэшник, который поставил под угрозу всю тщательно продуманную операцию по продаже медоборудования. Громову тоже наверняка было известно, кто таков генерал Чреватых и какова его роль во всей этой истории. Прикидываться кем-то другим было бесполезно. И генерал на ходу поменял тактику.

– Учтите, разговаривать я буду только с вашим начальством, господин чекист, – заявил он, застегивая до самого подбородка свою зеленую охотничью куртку с капюшоном.

– И охота вам пыжиться? – укоризненно поморщился Громов. – Здесь только вы, я и… – Он вновь прикоснулся к «смит-вессону». – Что касается звезд, – последовал кивок в направлении прояснившегося ночного неба, – то их уже ничем не удивишь. Они и не такое повидали на нашей земле.

– Вот что, конвоируйте меня в свое Управление, там и поговорим, – сухо отрезал Чреватых. – Наши ведомства разберутся, кто из нас пыжится.

– В Управление? – Громов несказанно удивился. – В какое еще Управление?

– Ой, только не надо комедию ломать! Я прекрасно осведомлен, кто вы такой, Олег Николаевич, и какую структуру здесь представляете. И ваш непосредственный начальник, полковник Власов, мне тоже знаком. Лично. – Пленник сунул руки в карманы так резко, что даже затрещала шелковая подкладка. – Поехали. С моей стороны попыток к бегству не будет. Даю слово офи…

– Про офицеров все уже было сказано, – резко перебил его Громов, у которого после упоминания фамилии Власова обозначились между бровями две глубокие вертикальные складки. – Не вынуждайте меня напоминать, что вы всего-навсего кусок дерьма с налепленными погонами, Геннадий Виленович… Что касается ФСБ, то она к происходящему не имеет ни малейшего отношения. Как и упомянутый вами полковник.