Формула смерти - Андрей Воронин Страница 9

– Он ничем не болел?

– Как все старики. Печень пошаливала, желудок иногда, радикулит мучил. Но ничего серьезного в истории болезни академика я не обнаружил.

И патологоанатомы в заключении ничего о смертельных болезнях не писали, – Потапчук поднялся. – Я полагаюсь на интуицию и на свой опыт. Я увязываю хищение, попытку хищения и смерть Смоленского. Возможно, через него хотели получить доступ к складам.

– Федор Филиппович, – остановил рассуждения Потапчука Сиверов, – а если академик покончил жизнь самоубийством?

– Это исключено, серьезный человек, склонности к суициду не зафиксировано.

– Но вы же помните академика-ядерщика, он застрелился? Тоже был человек серьезный.

– – Помню, – сказал Потапчук, – прыжок с балкона и выстрел в висок – они из разных жанров. Со Смоленским ситуация иная. Это не добровольный уход из жизни. Тридцать процентов из ста – несчастный случай, а семьдесят – академику помогли.

– Кто-нибудь из домашних?

– Зачем? – с горечью произнес Потапчук. – Кто станет убивать курицу, несущую золотые яйца? Академик кормил многочисленную родню, помогал, устраивал, никому не мешал жить. Детей у него с женой не было, а у всех остальных его родственников жизнь вполне благополучная. Правда, многие живут не в России, а за границей, но это дела не меняет. Я сталкивался с академиком несколько раз, могу сказать, что Смоленский не был подвержен каким-либо стрессам. Я заберу документы, – генерал взял увесистую папку и засунул ее в новенький портфель. – Я-то рассчитывал, что вместе со своим старым портфелем и уйду на пенсию, а видишь, как сложилось: на пенсию не пустили, портфель пришлось новый заиметь. Ничего в этой жизни просчитать невозможно, предполагаешь одно, а получается… – генерал хмыкнул и похлопал по портфелю.

– Я подумаю, Федор Филиппович, над тем, что увидел.

– Подумай, Глеб, хорошенько подумай. В деле две составляющие, и обе крайне неприятны. Если оружие попадет в чужие руки, то им, естественно, могут распорядиться самым неожиданным способом – неизвестно где всплывет. Вторая составляющая – политическая, и она может оказаться еще более неприятной. Выяснить, чье оружие, откуда оно – на сегодняшний день не так сложно, и политический скандал – вторая часть вопроса. Получится, что мы, Россия, способствуем терроризму. Плохо и первое и второе. И лучше, сам понимаешь…

– Понимаю, – произнес Сиверов. Он подал генералу плащ. Потапчук вяло протянул руку, Глеб пожал ее. Они несколько мгновений пристально смотрели в глаза друг другу.

– Хочу верить, что все обойдется, но хотения мало. Буду держать тебя в курсе.

– Крепитесь, Федор Филиппович, не курите больше одной сигареты в день.

– И желательно не на балконе!

Дверь закрылась. Глеб слышал, как генерал медленно спускается вниз.

«Совсем постарел Федор Филиппович, пора ему службу бросать. Спит мало, работает много, не отдыхает, вот и пошатнулось здоровье».

Наконец шаги стихли, даже чуткий слух Глеба их уже не улавливал.

Генерал в это время стоял на площадке третьего этажа, прижимал ладонь к груди и тяжело дышал. Сердце билось не так ровно, как ему хотелось бы.

«Надо проверить мотор, – решил генерал. – Завтра пойду по врачам, пусть сделают кардиограмму, пусть посмотрят, повертят, может каких таблеток дадут».

К собственному здоровью генерал относился наплевательски, как и все смолоду здоровые и занятые любимой неотложной работой самоуверенные мужчины.

Он добрался до машины. Водитель дремал. Потапчук постучал костяшками пальцев по стеклу, водитель встрепенулся. Генерал сел на заднее сиденье.

– Надеюсь, домой, Федор Филиппович? – с надеждой произнес водитель.

– Нет, в контору, – мстительно ответил генерал. Водитель был молод и силен.

Потапчуку надо было оставить документы в сейфе, и только после этого он мог позволить себе отправиться домой. Нарушать единожды установленные правила Потапчук не любил, привычка – она вторая натура.

«Волга» зашуршала покрышками по асфальту и выехала на освещенную улицу. Генерал уже не смотрел по сторонам, он прикрыл глаза и прислушивался к прерывистому, сбивчивому ритму сердца.

К черту! – сказал он.

Что, Федор Филиппович?

Я говорю, не торопись, езжай спокойнее.

* * *

Николай Матвеевич Горелов и зимой и летом вставал в одно и то же время. В половине седьмого он был уже на ногах, сам варил себе кашу, заваривал чай, неспешно завтракал и отправлялся на работу. Привычные, ежедневно повторяющиеся действия.

Николай Матвеевич уже наливал себе в чашку чай, когда позвонили в дверь.

«Кто бы это мог быть?» – подумал Горелов.

На ходу, застегивая верхние пуговицы рубашки, он направился к двери. Открыл, даже не спрашивая, кто пришел, не припал к глазку. За дверью стояли двое мужчин, в руках у одного из них была папка.

– Доброе утро, – учтиво произнес моложавый мужчина в фирменной бейсболке с эмблемой автосервиса, – нам нужен господин Горелов – Мы не ошиблись? – уточнил другой.

– Я вас слушаю, – улыбнувшись, сказал Николай Матвеевич, – вы не ошиблись, это я.

– Фирма приветствует вас и желает всего наилучшего. Мы пригнали ваш автомобиль, он внизу, во дворе. Распишитесь, пожалуйста, – мужчина протянул Николаю Матвеевичу папку и указал место, где тот должен поставить роспись.

Без очков Николай Матвеевич видел скверно. Он отнес папку подальше от себя – на расстояние вытянутой руки, прочел строку: «Фамилия заказчика».

– Я вам что-то должен? – размашисто расписавшись, спросил Николай Матвеевич.

– Нет, Николай Матвеевич, деньги уже внесены. Вот ваши ключи, – моложавый мужчина в фирменной бейсболке протянул ключи.

– Спасибо, – с недоверием в голосе обронил Горелов.

– Всего вам наилучшего. Если возникнут проблемы, обращайтесь в нашу фирму, всегда будем рады. Извините за ранний визит, но нас уверили, что вы поднимаетесь рано, боялись не застать дома. Всего доброго!

Мужчины удалились.

Николай Матвеевич вошел в квартиру и тотчас же бросился к окну. Вымытый, натертый воском и отполированный автомобиль стоял на том самом месте, откуда его забрали.

– Ничего себе сервис!

– Что случилось, Николай? – услышал Горелов заспанный голос супруги из спальни.

– Чудеса происходят, а ты спишь.

– Я уже давно не сплю, я слышала, как ты встал, – появилась жена в халате, из-под него выбивался край ночной рубашки.

– Смотри!

– Что случилось? – немного испуганно произнесла женщина, подходя к мужу.

– Взгляни, Зиночка.

– Машину привезли?