Школа суперменов - Сергей Гайдуков Страница 9

— Да не особенно... Лучше быть пропавшим без вести, чем сидеть в тюрьме. Или быть мертвым по-настоящему.

— Логично. Думаешь о семье?

— Бывает. Но я понимаю, что для них тоже лучше, если я... Если меня...

— Действительно, для них так лучше. А семья — это...

— Мать. Сестра погибла.

Директор кивнул. «Сестра погибла» — это было практически все, что знал Белов о гибели своей сестры. Все, что ему рассказали. Сам Директор знал чуть больше, а больше всех знал Дюк. И он реагировал на эту тему даже болезненнее, чем сам Алексей. У него были для этого свои основания.

Алексей Белов не знал подробностей смерти сестры, но он знал другие подробности. Он знал, как погибли люди, организовавшие смерть Алены Беловой. Здесь самым информированным человеком был Лапшин, поскольку именно он ездил в родной город Белова, имея при себе список из четырех фамилий. Когда Лапшин закончил дела, трое из четверых были мертвы. Последняя из списка, женщина, оказалась под следствием, потом была осуждена и умерла от несчастного случая в зоне. Но Лапшин уже не имел к этому никакого отношения.

Лапшину позволили изложить Алексею кое-какие детали, и он осторожно сделал это. Белов не мог поехать на похороны сестры, и ему оставались лишь эти детали исполненной мести. Лапшин не знал, легче ли стало Алексею после его рассказа. Директор знал. Не стало.

Смертью Алены Беловой многое закончилось, с Алены многое и началось. За четыре месяца до этого разговора с Директором, когда Алексей и понятия не имел о существовании Директора, Конторы и серого высотного здания, Белов вернулся из армии домой. Его ждала обычная жизнь в обычном городе, такая жизнь, в которой, с одной стороны, нет ничего замечательного, но, с другой стороны, нет никаких особых забот и катаклизмов. Большинство людей живут этой жизнью и не жалуются. Но Алексей разминулся с этой обычной жизнью. Он свернул в сторону, и причиной тому была младшая сестра Алена.

Мать и сестра — вот, пожалуй, и все, чем дорожил тогда Алексей. Но ими он дорожил по высшей категории. И когда он узнал, что сестру избил и пытался изнасиловать сын милицейского полковника, то даже не задумывался о своих действиях.

В свою очередь, полковник Фоменко тоже не задумывался, когда узнал, что его сын жестоко избит. Так началось противостояние Алексея Белова и полковника Фоменко. Каждый стоял на своем, и каждый делал то, что считал должным. Алексей находил Фоменко-младшего везде, где бы его ни прятали, и снова сводил счеты, разбивая кулаки о насмерть перепутанное лицо. Полковник отправил на охоту за Алексеем и милицию, и знакомых бандитов. При всем упрямстве Алексея исход поединка был предрешен, если бы не один неожиданный фактор.

Свидетелем этой маленькой войны стал Дюк, заехавший в город по делам службы. У Дюка в данном деле возник собственный интерес, и в результате война Белова и полковника Фоменко завершилась неожиданным исчезновением обоих противников.

Если полковник Фоменко исчез в направлении близлежащего лесного массива, где и остался с пулей в голове, то Белова судьба в лице Дюка увлекла гораздо дальше.

Дюк вывез Белова в Москву и предложил ему весьма неожиданный выход из ситуации. Вместо того чтобы всю оставшуюся жизнь скрываться от розыска (а теперь Белова заочно подозревали и в убийстве полковника), Алексей мог начать новую жизнь.

Жизнь сотрудника секретной службы, которую Дюк, Бондарев и прочие запросто именовали Контора. Секретной службы, которая была неподконтрольна правительству, которая не была ограничена законами и границами, для которой существовал лишь один приоритет — безопасность нации. Контора размещалась во внешне невзрачном высотном здании, на входе в которое висели две таблички с очень длинными и абсолютно ложными названиями организаций, которых никогда не существовало в природе.

Чтобы воскреснуть в новом качестве, Алексей должен был формально умереть и пройти своего рода чистилище — тест на пригодность к работе. Он справился с этим тестом, он выдержал все испытания, но пока Алексей выполнял свое первое задание для Конторы, повредившаяся в уме вдова полковника Фоменко добилась ареста сестры и матери Алексея, а затем отправила в следственный изолятор наемного убийцу, чтобы поквитаться за мужа.

Поэтому день первого успеха Белова был и днем огромной потери. Вероятно, тогда он окончательно понял, что возврата к прошлой жизни не будет уже никогда. Алексея отделяли от родного города не только сотни километров, но и кровь сестры. Это был непреодолимый барьер.

И когда Директор смотрел на светловолосого молодого парня, который не знал, куда деть руки, и который задавал наивные вопросы — и который при этом мог убивать и мог быть неутомимым преследователем, — то Директор видел перед собой не просто человека, но человека Конторы.

— Все же интересно, — говорил Алексей. — Люди работают в Конторе, когда им тридцать, сорок... Ну, пятьдесят. Потом-то они, наверное, уже не нужны. Они что, выходят на пенсию?

— Нет, мы их убиваем, — сказал Директор. — Чтобы не разболтали наших секретов, когда совсем впадут в маразм.

— А серьезно?

— Серьезно — у меня нет ответа на этот вопрос. Заходи лет через десять.

— То есть?

— Я самый старый человек в Конторе. Мне пятьдесят один. Я не знаю, что со мной будет через десять лет.

— То есть?

— Что?

— До вас... Я имею в виду, раньше... Что, никто не доживал до шестидесяти лет?

— Тебя это пугает?

— Вообще-то нет.

— Ну и хорошо. В любом случае, тридцать лет в запасе у тебя еще есть. А это такая прорва времени, можешь мне поверить...

Алексей закивал, соглашаясь с Директором, а Директор в этот момент почему-то вспомнил историю, рассказанную Бондареву Черным Маликом, — про девяносто второй год и про поездку в провинциальный российский город. Соседство жизнерадостной белобрысой физиономии и темного жестокого воспоминания пробудило в Директоре подспудную тревогу, словно в свое окно он увидел движущееся в сторону здания Конторы черное грозовое облако, накрывающее город огромной ладонью.

Позже, у себя дома, включив на разные каналы все пять телевизоров, которые играли роль рассеивателей тишины и покоя в его большой квартире. Директор проанализировал свои эмоции и понял: история Черного Малика была близка к истории Алексея, точнее, к истории его сестры. В обоих случаях речь шла о жестком и бессмысленном пренебрежении чужой жизнью, и в обоих случаях невинные умирали первыми и умирали страшно. Это походило на негласное неправильное правило, на котором держится мир.

Директор поправил фотографию жены на полке книжного шкафа и подумал, что сам-то он в таком случае будет жить долго и тихо умрет во сне.