Позывной «Крест» - Константин Стогний Страница 9

«Как было бы хорошо показать этому молодому римскому трибуну путь к Господу. Спасти его. Эх, жаль, нет времени…»

Подумать только! На краю жизни Павел желал спасения души того, кто хотел отрубить ему голову. Но в этом и заключалась вся его жизнь. Скольких заблудших он уже спас! Скольких спасет своей последней проповедью перед казнью!

Тяжелый засов двери вдруг открылся. В темницу вошла молодая девушка в мужской одежде.

— Кто ты? — глухо просипел проповедник. Горло пересохло, он совсем не мог говорить.

— Я пришла, чтобы идти за тобой…

Фекла отдала охраннику последнее, что у нее было, — серебряное зеркальце, лишь бы увидеть того, чья молитва полностью изменила ее внутренний мир.

Из большой холщовой сумки девушка достала бутылку с вином и, откупорив ее, дала испить Павлу, поддерживая его голову. Сделав несколько глотков, он продышался и наконец обрел дар речи.

— Сказано: Господу Богу одному поклоняйся и Ему одному служи.

— Я пришла не поклоняться и не служить тебе, но идти за тобой, дабы поклониться и служить Ему…

Девушка неторопливо вынимала из котомки лепешки, козий сыр и финики, раздобытые по пути. Среди ночи отважная дочка состоятельного горожанина буквально ворвалась в дом своего учителя, старого Саклаба, и попросила еды. Сердобольный старик не отказал ученице и поделился тем, что у него было, дав обет молчать.

— Незачем за мной идти. Завтра меня казнят, — сухо сказал Павел, безучастно глядя на то, как его новая единомышленница колдует над нехитрой трапезой, выкладывая все на кусок чистой ткани.

— Завтра будет завтра, — рассудительно заметила Фекла, — а пока мы живы.

— Мы?.. — удивился Павел.

— Да, равви, мы, — спокойно ответила новая ученица.

Они говорили ночь напролет. Говорили обо всем. Нет, это была не проповедь Учителя. Скорее исповедь. Павел рассказывал о своем пути к Господу, как заблуждался и как прозревал, через какие испытания прошел и что чувствовал, когда пустынный ветер высушил его тело, но не поколебал душу, когда давным-давно камни Иконии убили его друга и брата во Христе прямо на его глазах во время проповеди. Но Павел, чудом выживший в тот злосчастный день, не отступился, и его вера стала только крепче.

Не было лишних слов, непонятных мудреных фраз. В сердце девушки рождалось то самое человеческое начало, которое развеивает иллюзии и в котором правда уступает дорогу истине.

— Ты не верь лицемерам, дочка. Не верь тем, кто говорит, что хочет умереть. Чем дольше человек живет, тем больше ему жить хочется. Но судят не по тому, сколько прожил, а по тому, что сделал. Я не боюсь умирать. Там ждет меня Господь, и я с чистым сердцем предстану перед ним.

Поднималась заря как предвестник казни, и Фекле было невыносимо горько оттого, что ей придется навсегда потерять этого великого человека, едва познакомившись с ним. Тому, чему он мог еще научить ее, нет цены. А глубина такова, что постичь ее не хватит и всей жизни…

Но что это?! Павел вдруг перестал вещать. Его глаза закатились, на губах выступила густая пена. Беспощадная болезнь, которую Павел называл «жало во плоти» и которую позднее назовут эпилепсией, преследовала его с детства и вновь нагрянула одним из своих ужасающих припадков. Откуда молодой девушке было знать, что это падучая? Решив, что учитель умирает, она с отчаянным воплем стала стучаться в дверь темницы. Только через несколько минут ленивый надзиратель щелкнул замком.

— Ну что, натешились? — нагло спросил заспанный римлянин, появившись в дверном проеме. Его полное лоснящееся лицо выражало недовольство.

— Помогите! Он умирает, — только и смогла сказать Фекла, показав на бьющегося в конвульсиях проповедника.

— И что? — поковырявшись в зубах, спросил страж. — Поприсутствовать? Его все равно сегодня казнят.

— Ему нужен врач! Скорее! — крикнула девушка человеку, у которого купила встречу с кумиром за серебряное зеркальце.

— А что у тебя еще есть? — спросил римлянин.

— Ничего, — сникла Фекла.

— А вот и не угадала! — засмеялся охранник. — У тебя есть ты!

Он сделал шаг вперед и приблизился к девушке, снова давая понять, на что намекает.

— Но у меня есть жених! — вспомнила Фекла.

— А мы ему не скажем! — азартно воскликнул римлянин, уже подступая вплотную.

Внезапно его взгляд окаменел, и в ту же секунду из кадыка его показался кончик железного копья. Сластолюбец замертво рухнул прямо под ноги девушке. За спиной у него стояли несколько мужчин явно не римского происхождения.

Ночью сочувствующие горожане, узнавшие о предстоящей казни Павла, спланировали дерзкое освобождение апостола, сняли несколько римских постов в округе и наконец добрались до темницы в префектуре.

— Кто ты? — спросил сухой как жердь бородатый икониец, убивший римлянина.

— Я Фекла, — просто ответила девушка, будто все должны были ее знать, и с тревогой посмотрела на Павла. — Он умирает?

— Нет, но может. Мы этого не хотим, — коротко ответил собеседник.

Он подошел к проповеднику, осмотрел его.

— Знаю… падучая. Выньте ему язык, чтобы не задохнулся, — скомандовал он своим товарищам.

Те быстро выполнили указание и, подхватив Павла на руки, стремительно вынесли из темницы. Девушка, еще не до конца понимая, кто эти люди, побежала вслед за ними.

— Что тебе надо, Фекла? — опять спросил тощий мужчина, остановив процессию.

— Я его ученица и не брошу его, — твердо ответила она.

— Хорошо! — тряхнул головой мужчина после короткой паузы. — Пойдем быстрее, только не отставай.

Семеро мужчин, четверо из которых несли Павла на импровизированных носилках из плаща убитого римлянина, быстро двигались к городской стене.

— Быстрее, скоро проснется легион, — вполголоса командовал тощий бородач.

Вдали раздался крик — это начальник караула обнаружил первый уничтоженный римский патруль.

Мужчины припустили бегом, за ними едва успевала Фекла. Вскоре вдалеке раздался топот множества ног. Но процессия с Павлом была уже возле городской стены, а там висела веревочная лестница. Четверо крепких мужчин без особого труда подняли исходящего пеной проповедника на самый верх ограды, когда из-за угла ближайшего дома показался стройный ряд римских легионеров.

— Римляне! — вскрикнула Фекла.

— Не успеют! Нас верблюды за стеной ждут, — скороговоркой ответил бородач.

Павел был уже по ту сторону стены, и пятеро мужчин, транспортировавших его по очереди, успели перебраться вместе с ним. А римляне меж тем подошли совсем близко.

— Араф! Полезешь последним, — скомандовал с ограждения тощий бородач своему товарищу, а сам протянул руку Фекле: — Давай!