Моё прекрасное алиби - Чингиз Абдуллаев Страница 9

Нужно быть очень мудрым, чтобы долго жить. Эту фразу онпомнил еще по лагере, когда старый Трофим обучал его мастерству. Тогда он былторжественно провозглашен «вором в законе». Это уже потом фраера инаперсточники стали покупать почетное звание «вора». В его время все былоиначе. Чтобы получить такое звание, нужно было доказать на деле, что ты из себяпредставляешь. И он все время доказывал свое превосходство, свой воровскойавторитет.

Перестройка открыла невиданные возможности. Металлы, нефть,газ, лес, хлопок, покупаемые за бесценок по внутренним ценам на деревянныерубли и экспортируемые за границу по мировым ценам, давали такие деньги, чтоторговцы наркотиками зеленели от зависти. Именно тогда он начал делать первыекрупные дела. И именно тогда он понял — удержаться на этой пирамиде сложнее всего.Слишком много охотников занять его место. И тогда, в девяносто Первом, онблагополучно эмигрировал в США, сумев выправить себе визу, как лицу,подвергавшемуся преследованиям при советской власти. И вот уже несколько лет онруководит своей «империей» отсюда, из Нью-Йорка, отдавая приказы об устранениинеугодных и поощрении отличившихся. И вот уже несколько лет он каждый деньповторяет слова деда Трофима, стараясь быть осторожным и предусмотрительным.

Предполагавшееся совещание в Филадельфии должно многоерешить. Впервые съедутся все авторитеты — Япончик, Лезгин, Матвей и другие.Если они придут к согласию, то можно будет обойтись без крови, без выстрелов.Если не придут, значит, кто-то из присутствующих будет похоронен с подобающимипочестями. И хотя место для себя он присмотрел на престижном кладбище, ужеоформив заявку на девяносто девять лет, переселяться туда раньше срока емувовсе не хотелось.

Он выбрал Филадельфию сам еще и потому, что может обеспечитьбезопасность в этом городе. Уже прибывают специалисты из Москвы, Петербурга,Лос-Анджелеса, Праги, способные обеспечить надежную охрану совещания. Во времяего проведения ничего не должно случиться, за это отвечает он сам и его люди.

Для этого он вызывает лучших специалистов охраны по всемумиру. Иначе нельзя: до него доходят какие-то нездоровые слухи о готовящемсяударе, о том, что многие недовольны своими процентами. Каждый хочет получитьеще большую долю, и потому он должен быть всегда начеку. На его кусок пирогаесть много желающих. Но пока они всегда проигрывали. Так будет и на этот раз.

Напасть на его дом в Нью-Йорке они не смогут, слишком хорошоукреплен и охраняется. А вот нанести удар в Филадельфии могут вполне. Это в ихстиле, тем более, что о предстоящем совещании знают уже многие. Нужно бытьочень осторожным. Он вызвал Лазаря. Если кому-то можно доверять вообще, то этоЛазарь. На его счету столько мертвяков, что любой суд даст ему сразу по полноймере. Независимо — американский или российский. У Лазаря есть грехи и там, итут. Но он всегда был верен только ему. Даже когда в прошлом году его пыталиськупить за миллион долларов. Тогда он предупредил Француза о готовящемсяпокушении, и посланная группа боевиков жестоко расправилась не только спредполагаемыми убийцами, но и с их хозяевами, перестреляв несколько человек всамой Москве. Хотя Лазарь был умный человек, он знал, что деньги не дадут емуничего. Защита Француза — вот единственное, что помогало жить этому человеку.Лишившись защиты, он станет трупом. Его ненавидело слишком много людей. Об этомЛазарь прекрасно был осведомлен. Но об этом знал и Француз.

Лазарь вошел в кабинет своей обычной, немного разболтаннойпоходкой, словно шел крутить вальс с дамой сердца. Француз знал, что левую ногуЛазаря помяли в одном из сибирских лагерей и эта странная походка, —следствие того ранения.

— Все ребята прилетели? — спросил он, нездороваясь. Они виделись с Лазарем в день по несколько раз.

— Все. Даже Мишка прилетел из Лос-Анджелеса. На него яочень рассчитывал. У него специальный нюх на чужих, как у хорошейсобаки, — ответил, усаживаясь напротив Француза, Лазарь. Ему было летсорок пять. Некрасивое вытянутое лицо, большие уши, удлиненный нос делали егопохожим на паяца. Но горе было тому, кто верил в эту обманчивую внешность.Лазарь был самым хладнокровным убийцей, кого видел Француз в своей долгойжизни. А видел он достаточно. — В отеле все готово?

— Конечно. Заказаны номера, проверены портье, бармены,официанты, горничные. По нашему требованию в отеле оставлены только те, ктоработает там более пяти лет. И все равно мы теперь проверяем каждого. —Ребята уже там?

— Уже месяц. Проверяем все дома вокруг, окна, подъезды.Там улица довольно многолюдная, ярко освещена, поэтому мы даже записываем напленку всех проходящих более двух раз прохожих. — Сам знаешь, какие людиприедут. — Не беспокойся, я за все отвечаю. Совещание пройдетспокойно. — Покажи мне еще раз карту. Лазарь достал из кармана подробныйплан центра города.

— Отель «Варвик» расположен на пересечении Семнадцатойулицы и улицы Логуса, — показал Лазарь. Соседняя параллельная улица —Валню-стрит — довольно оживленная дорога, где ходят даже автобусы. Мыперекрываем ее вот здесь и здесь нашими автомобилями, прямо в начале поворотана Семнадцатую улицу. С другой стороны улица Сприга. Там мы тоже поставим своиавтомобили, хотя эта улица, менее оживленная и здесь ездят только автомобили.Но, чтобы не рисковать, мы решили разместить своих людей вот здесь, чутьоттянув их в сторону улицы Логуса. — А сквер? — спросилФранцуз. — Обязательно. Сквер Руттенхауза находится между Восемнадцатой иДевятнадцатой улицами, там постоянно будут наши люди. Там рядом музыкальныйинститут Куртиса, куда я уже послал двоих ребят, чтобы просматривали окна. Но впринципе подобраться к «Варвику» из других мест сложно. Для этого нужно пройтипо Семнадцатой улице, а там везде будут наши люди. Мы рассредоточим их нетолько по улице. На крыши соседних домов я поднимаю пять снайперов. Япончикобещал дать своих людей.

— Почему именно он? — насторожился Француз. —У нас была договоренность, что он поможет своими людьми, — напомнилЛазарь, — и потом ребята на крыше могут убрать только постороннего. Чтобудет твориться внутри отеля, они все равно не увидят, конференц-зал находитсяв глубине гостиницы. — Да, тогда ничего, — согласился Француз. —А при входе я просто прикажу сменить швейцаров на наших людей. И в вестибюлетоже будут наши люди. И на всех этажах.