Где дом твой, киллер? - Александр Койфман Страница 87

— Не знаю. Знаю только, что мне без него плохо. Я так привыкла к нему.

— Давно это было?

— С месяц назад. Сначала я даже радовалась, что мы расстались, так было ужасно слушать слова Ривы. А теперь — плохо, очень плохо.

— Действительно плохо, так как ты его любишь. Не любила бы — уже успокоилась бы.

— И что мне теперь делать?

— Ты, после того как он ушел, пыталась снова поговорить с ним?

— Нет. Есть проблема: я беременна. Как я могу сказать ему об этом?

— Но это чудесно. Нет, не в том смысле, что этим можно привязать его к себе. Нет. Это чудесно само по себе. Помнишь, я тебе что-то об этом говорила. Не сложится у вас, так хоть ребенок будет у тебя от любимого человека. Я до сих пор жалею, что не родила ребенка ни от твоего отца, ни от Володи.

— Как ты можешь так говорить!

— Так и могу. Я обоих любила. По-разному, но обоих. Была бы сейчас не одна. Были бы и заботы, и радости, и огорчения. Была бы жизнь, а не прозябание. Надеюсь, ты не думаешь об аборте? Не делай этого ни в коем случае. Потом всю жизнь будешь жалеть.

— Так что ты посоветуешь? Мне не с кем советоваться. Мама каждый раз начинает кричать, что я такая непутевая. Только Лола сказала, что рада за меня. Я даже не поняла, чему она радуется. Рива жалеет, что рассказала мне все.

— Позвони Генри. Только не говори, что ты беременна. Попытайся понять, почему он ушел, но не дави на него. Понимаешь, я где-то читала хорошее выражение: «Если кого-то любишь, то принимать его нужно таким, какой он есть, а не таким, как ты его придумала». Может быть, я не точно цитирую, но смысл именно такой. По-моему, он искренне хотел изменить свою жизнь, хотел менять ее вместе с тобой.

— Ты так думаешь? Ладно. Попробую, но страшно.

— Вперед, нет ничего страшного. Это жизнь, просто жизнь. Позвони мне после вашего разговора. Обязательно позвони.

— Хорошо.

Ходит по гостиной. Поджала губы, звонит.

Голос Генри по телефону:

— Да, это ты, Оксана?

— Я. Я хотела извиниться за все те грубые слова.

— Не нужно тебе извиняться. Естественно, что тебя все это поразило. Я сам во всем виноват. Думал, что смогу уйти от своей… работы, что ли. Но я же ничего не умею делать в реальной жизни. Разве что, как ты говорила — поваром пойти работать. Да и то, меня возьмут только в помощники, может быть. Или приводить сад в порядок, как в мошаве у Лолы.

— Неправда, ты все, все умеешь делать. Я же видела. Ты во всем быстро разбираешься, не так, как я. Даже с Лолой вы спокойно говорили о делах.

— Это только поверхностная видимость.

— Где ты сейчас? Давай встретимся. Где угодно: в Чехии, в Бельгии, у Елены. Поговорим. В конце концов, я тебе так и не рассказала о поэтах Озерного края.

Первый раз в голосе Генри угадывается улыбка:

— Хоть об этом не беспокойся. Я сейчас в Страдонице, и здесь у меня в библиотеке несколько томов произведений Вордсворта, Кольриджа, Саути. Да и поздних романтиков достаточно. У меня ведь приличный английский.

— Вот видишь, и в этом ты меня обманывал. Ой, прости, пожалуйста, я просто нервничаю. Так я увижу тебя? Ты не забыл, что сегодня день Святого Валентина?

— Не забыл, но не знаю… Прости, пока я не хочу встречаться. Для меня это тоже было все не просто. И я уезжаю на днях в Италию.

— Ладно. Но помни, захочешь увидеть меня, всегда сможешь найти через Лолу или Елену. Номера их телефонов у тебя имеются.

— Хорошо.

Оксана звонит Елене:

— Это опять я.

— Поговорила?

— Да, Елена.

— И как говорили?

— Он не бросил трубку. Я ему сказала, что сожалею, что хочу извиниться. Знаешь, он говорил очень мягко. Сказал, что мне нечего извиняться, он, мол, сам виноват. Но встретиться отказался.

— Повтори абсолютно точно, что он сказал о встрече?

— «Прости, но пока я не хочу встречаться». Остальное не важно.

— Хорошо. Значит, он не исключает возможность встретиться позднее. Обожди, узнает, что у него растет сынишка или прекрасная дочурка, сам попросит о встрече. А я позабочусь, чтоб он узнал. Напиши мне только номер его мобильника.

20:00. 2 июля 2016 г., суббота. Монте-Карло. Небольшой зал на втором этаже «Le Casino de Monte Carlo».

В зале: инспектор, крупье, Генри и три игрока. Поодаль несколько наблюдающих. Генри внимательно смотрит на игрока, держащего банк. Перед Генри пять стопок фишек по сто евро. В каждой стопке по десятку фишек. Отдельно две такие же стопки по пятьсот евро и кучка фишек россыпью.

Банкомет закончил тасовать карты, дал соседу справа снять колоду. Генри поставил две стопки сотенных фишек:

— На «Игрока».

Два игрока тоже сделали свои ставки. Оба — на «Игрока». Крупье дал знак начинать.

Банкомет раздал слева по кругу каждому из трех игроков по карте, затем себе. Потом справа по кругу еще по одной. Все игроки и банкомет открыли карты.

У Банкомета десятка и восьмерка. У двух игроков по семь очков. У Генри дама и девятка. Девять очков — выигрыш.

Банкомет забирает себе ставки двух игроков, передает Генри восемь пятисотенных фишек. Начинает готовить следующую сдачу.

Генри прислушивается к дрожанию телефона. Звук выключен, но дрожь телефона можно чувствовать. Извиняется, встает с места и уходит подальше. Включает звук.

Голос по телефону:

— Привет, Питер. Есть серьезный заказ. Желательно все сделать не позже понедельника. Посмотри сообщение.

— Я в Монте-Карло. Работаю вполне успешно. Не хочется уходить.

— Повторяю, заказ серьезный: тебе сто. Так что сворачивай все и приступай.

11:00. 03 июля, воскресенье. Марсель.

Полуподвал в доме недалеко от порта.

Пожилой мужчина — латиноамериканец, сидит за столом, читает газету. Единственная лампочка висит прямо над ним. Двое негров в темном углу режутся в карты. Четверо мужчин европейского вида увлеченно смотрят по телевизору порнуху. Тишина, прерываемая иногда гоготом со стороны глазеющих в телевизор.

Входит Генри, закрыв за собой дверь. Пожилой мужчина с недоумением смотрит на Генри:

— Это еще что за птица залетела к нам? Куда там смотрит Мигель?

Двое негров прекратили играть, смотрят, почти разинув рты. Рыжий европеец оторвался от телевизора, поднялся:

— Сейчас я посмотрю, дон Педро.

— Успеешь.

Обратившись к Генри:

— Ты кто такой?

— Я — почтальон.