Золотая акула - Андрей Молчанов Страница 80

– Каким же образом пройдет для меня эта неделя?

– Не беспокойтесь, – сказал Алихан. – Свой кефир и кашку вы будете получать в изобилии. Единственное неудобство – вам придется переселиться в подвал. Телефон будет запараллелен. О кодовых словосочетаниях, указывающих на неприятности, ваш хозяин – человек самонадеянный – не позаботился, но если хотя бы малейшим искривлением интонации вы…

– Я понял.

– Вот, собственно, и все. По рукам?

– У меня просто нет выхода.

– Конечно, нет.

– Скажите, – внезапно произнес Николай. – А вы не боитесь Бога?

– Вот это да! – восхитился Алихан. – Наконец-то я дождался этого замечательного вопроса! Удивительно, Коля, но вы первый, кто сподобился его мне задать! Обычно находящиеся в вашем положении лица пекутся исключительно о собственном благополучии, а вы, чувствую, не эгоист и не трус. Это зачтется. Отвечу. Вы ведь имеете в виду какое-то посмертное воздаяние за грехи земные? На сей счет – у меня гипотеза личной выпечки. Она такова: все мы здесь отбываем срок. А тюрьма поневоле принуждает к злодеяниям. И если они вынужденные, им есть прощение и впереди – только лучшее. Кстати, тем многим, кому я помог в этот лучший мир перебраться, насильственная смерть, судя по утверждениям мудрецов, дает большие преимущества и послабления в дальнейшем устройстве на небесах.

– Вся ваша ерническая философия, – сказал Николай, – имеет конкретную материальную подоплеку. Неприглядную, замечу. И никакой истины в ней не существует.

– Возможно. Тогда поговорим о сути всякого рода меркантильных интересов, – покладисто кивнул Алихан. – Да, я люблю деньги. Почему? Потому что, если переложить все эти теории о загробной и нынешней жизни в аллегорию, то, на мой взгляд, она такова: пока не освободился столик в хорошем ресторане, пережди время в уютном баре.

– Повторяю: вы утешаетесь ложными представлениями, – сумрачно изрек собеседник. – И если вам удобно жить с этакой мыслью, вам вообще не надо думать.

– Не стану спорить, тем более что для полемики у нас еще прорва времени, – подмигнул ему Алихан. – А пока будьте любезны… чек!

Конечно же, он лукавил. Все было ложью: и его пространные рассуждения о грехах и необязательном воздаянии за них, и обещания сохранить жизнь жертве. Он сказал правду лишь насчет присвоения им денег.

Несчастный же порученец Николай обязан был умереть. В неукоснительном соответствии с правилами жестокой игры.

Но в последний момент, когда дело было сделано, и Алихан вошел в подвал, где спал в наркотическом забытьи на брошенном на цементный пол матрасе узник, правила были изменены: смертельная доза мутноватой жидкости в шприце тонкой струйкой выплеснулась в воздух.

Подтянув поршнем остаток снадобья к игле, Алихан, тщательно протерев спиртом набухшую от жгута вену пленника, аккуратно сделал ему безопасный укол, далекий от смертельной дозировки.

Через сутки, вопреки всем установкам обязательной ликвидации свидетеля, бедолага очухается – и начнется сыр-бор…

Благодарности от Коли-Николая Алихан, естественно, не ожидал. Но убивать парня категорически не хотел. Почему – он и сам не знал. Может, как ему смутно и безо всякой усмешки подумалось, он начинал изживать некую карму.

В ожидании завершения банковских перепасовок он плавал в океане, праздно шатался по набережной, усеянной ресторанчиками, в одном из которых познакомился с компанией молодых англичан: двумя парнями и тремя девушками, прибывшими на Тенерифе на собственной яхте.

На днях ребята собирались покинуть архипелаг, направляясь через Гибралтар к побережью Италии.

Алихан, представившийся беженцем из Афганистана, проживающим ныне в Германии, где занимался частным бизнесом, выразил восхищение перед предстоящим ребятам морским путешествием – предметом его давней мечты. Заметил вскользь, что, если компания примет его в свой состав, он непременно готов вложиться в общий котел.

Его вполне устраивало высадиться в одном из портов европейского побережья, будь то Франция или Италия.

Непарная глупенькая девочка Джейни, над тощим телом которой ему активно пришлось потрудиться пару ночей, как и задумывалось, оказала ему пылкую протекцию в зачислении в состав экипажа и, погрузив свой чемодан с оружием и спецсредствами на борт яхты, Алихан вскоре смотрел на скрывающийся вдали Тенерифе.

Глядя в бегущую за кормой воду, он, отдохновенно-расслабленный, с неожиданным удовлетворением подумал об оставленном в живых порученце, должным вот-вот поднять запоздалую тревогу.

Чем-то этот паренек его зацепил… И всерьез.

Но чем именно – раздумывать не хотелось. Для этого еще будет время. Ведь впереди еще наверняка долгая жизнь.

А сейчас стихия океанских ветров и волн принуждала к зачарованному наслаждению их свежей могучей силой, словно вливающейся в него, растворенного в благодати сияющего солнцем и лазурью пространства.

Пути человеческой мысли зачастую путаны, темны и порочны.

Владелец яхты, двадцатисемилетний Генри Пейн, вежливый и радушный молодой человек с приветливым взглядом и улыбчивым открытым лицом, испытывал к принятому на борт пассажиру настороженную неприязнь.

Он не смог отказать своей двоюродной сестре – истеричной и взбалмошной Джейни, упорно настаивающей на включение в состав компании ее нового любовничка и грозившей в случае отказа остаться с ним на Тенерифе.

Пришлось уступить: за родственницу Генри нес ответственность и бросить ее на острове с каким-то подозрительным азиатом попросту был не вправе.

Азиат действительно внушал опасения: от него исходило темное поле какой-то жуткой угрозы, и Генри, в юности поколобродивший в воровской шайке и чудом избежавший тюрьмы, отчетливо уяснял глубоко и изощренно преступную натуру своего нового знакомца.

Нахождение на судне подобного типа вызывало в нем все нарастающее беспокойство.

Улучив момент, он, заранее подобрав отмычку, вскрыл чемодан пассажира.

Если бы в эту минуту Алихан увидел лицо интеллигентного добродушного паренька, он бы мигом утратил овладевшую им эйфорию: в глазах Генри появился стылый свинцовый блеск, а на скулах заходили ожесточенные желваки.

Закрыв чемодан, Генри вышел на палубу, рассеянно и светло улыбнувшись облокотившемуся на леера проходимцу, любующемуся на прелестную средиземноморскую синь: яхта уже шла у берегов Франции, держа курс к Ницце.

Девочки беспробудно спали после вчерашней веселой попойки, а похмеляющийся баночным пивом Марлоу, ближайший дружок и извечный спутник Генри в морских путешествиях, мужественно нес вахту у руля.

Марлоу был паренек не из нервных и отличался сообразительностью, а потому, выслушав короткий рассказ приятеля о содержимом чемоданчика пассажира, отрывисто произнес:

– Чертов бандит может захватить судно!