Уничтожить бессмертных - Сергей Самаров Страница 8

После короткого совещания два мексиканца остались ждать, сидя на подоконниках в коридоре. Мансур Серджунович постучал в дверь, дождался приглашения и вошел.

Его встретил морской офицер. В те времена Таглибофф еще не разбирался в знаках различия американского флота. Он не знал, какое звание носил этот человек, потому отделывался только словом «сэр», принятым для обращения со старшими по званию в сухопутных войсках.

Морской офицер не расспрашивал Мансура о его службе и о процессе обучения в сержантской школе. Он задавал вопросы о Дагестане, об отношении к своей стране, к России в целом, о родственниках, друзьях, религии. Его интересовало, как парень попал в Оман и получил тамошнее гражданство, друзья и знакомые будущего сержанта, которые остались в этой стране.

Таглибофф не считал, что ему следует что-то скрывать, разумеется, кроме случая с убийством. Честно говоря, он и сам уже начал забывать об этой беде.

Выслушав Мансура, морской офицер ничего ему не предложил и не сообщил, только объявил, что курсант свободен, и попросил позвать следующего. Парень пребывал в недоумении и не ответил на вопросы мексиканцев. Они, в свою очередь, поступили точно так же, когда по одному вышли из кабинета. Этот вызов был очень даже непонятным.

Обучение продолжилось. Все шло своим чередом.

Того же самого морского офицера Мансур Таглибофф снова встретил только перед выпуском из сержантской школы. Теперь уже ни самого Мансура, ни мексиканцев в кабинет без надписей на двери не вызывали. Морской офицер сам пришел в казарму и послал командира взвода за Мансуром.

Когда Таглибофф вошел, офицер посмотрел на него так, словно видел насквозь, и сообщил:

— Из трех кандидатур, которые были мне предложены, я выбрал тебя. Ты согласен служить в спецотряде сил быстрого реагирования?

Конечно, будущему сержанту стоило бы спросить, что это за спецотряд такой. Но не просто же так этому морскому офицеру кто-то предоставил право выбора. Да и сама формулировка впечатляла: спецотряд сил быстрого реагирования! Это все, конечно же, говорило о каком-то элитном подразделении. Поэтому Мансур согласился, не задавая вопросов.

— После испытания я пришлю за тобой машину.

Испытаниями здесь называли то, что в понятии Мансура являлось экзаменами. Но формулировки мало волновали парня. Как и то, что за служба его ожидала.

Мансур уже не видел себя вне армии. Он много раз думал о том, что будет делать, когда закончится его контракт. Американское гражданство мистер Таглибофф уже получил, но вот профессии никакой не имел. Потому Мансур готов был продлить контракт на такой срок, который ему предложат.

А тут вдруг нечто новое, скорее всего, необычное! Этот самый спецотряд может быть только каким-то элитным подразделением. Мансур решил, что его будущее обеспечено, хотя оно по-прежнему плавало где-то далеко-далеко, в плотном белесом тумане.

Все восточные люди от природы обладают богатой фантазией. Мансур не был исключением. Воображение рисовало ему этот самый таинственный спецотряд сил быстрого реагирования как что-то из ряда вон выходящее.

Американцы издавна поклоняются суперменам. В отличие от них, каждый представитель мужского населения Северного Кавказа с детства мечтает стать таковым. Мансур уже считал себя стопроцентным американцем, но и свой кавказский характер еще не потерял.

Термин, услышанный новоиспеченным сержантом от морского офицера, намекал на то, что из него хотят сделать супермена. Это льстило парню, радовало его и порождало уверенность в своих силах. Как и всякий выходец с Кавказа, он не сомневался в высоком предназначении собственной персоны. Сержанту казалось, что он прямой дорогой идет к тому, чтобы стать тем самым суперменом, которому поклоняются как американцы, так и кавказцы.

Но в жизни все выглядело совершенно прозаически. Сам процесс обучения шел слишком буднично. Чересчур много было мелочей, казавшихся Мансуру ненужными. С загадочностью, о которой так мечтал мистер Таглибофф, не сложилось с самого начала.

Спецотряд тоже оказался учебным подразделением. По крайней мере, сначала Мансур угодил именно в таковое. Однако разница между обучением в армии и в спецотряде бросалась в глаза.

В войсках на многие сотни учеников было несколько преподавателей. Здесь одного только Мансура обучали самые разные люди. Таких же, как он сам, бойцов спецподразделения Таглибофф пока не встречал, хотя не сомневался в том, что они были.

Да, обучение было полностью индивидуальным и весьма специфическим. С сержантом занималась куча инструкторов, носящих, разумеется, офицерские звания, но не погоны и шевроны на камуфлированной одежде военного образца. Иногда эти люди приходили на занятия вообще в штатском.

В такие моменты сержант Мансур Таглибофф представлял их бывшими шпионами и диверсантами. Из него, как он понимал, хотели сделать настоящего. Наверное, люди, которые сами занимались таким ремеслом, могут обучить этому лучше, чем кто-либо другой.

В той же морской пехоте, конечно, были свои саперы-подрывники. Здесь ему объяснили, что по завершении процесса обучения он сам сможет готовить высококлассных спецов по этой части.

В морской пехоте имелись очень даже неплохие снайперы. Здесь он в совершенстве овладел всеми видами стрелкового оружия и многочисленной электронной аппаратурой, обеспечивающей снайперу один удачный выстрел. Единственное точное попадание в цель может сделать больше, чем пара сотен солдат. При каких-то обстоятельствах этот выстрел способен уничтожить целую роту.

Инструкторы без погон или вообще в гражданской одежде были терпеливыми и корректными, мягкими, но настойчивыми. Иногда они сильно утомляли сержанта-курсанта, но знания давали, как он сам чувствовал, нужные и прочные.

Только один человек всегда приходил на занятия в неизменном спортивном костюме. Мансур Серджунович Таглибов был настоящим дагестанцем. Именно эти уроки он любил больше всего. Не зря ведь у дагестанцев существует поговорка, что в их народе каждый мальчишка рождается с разрядом по борьбе.

Инструктор учил Мансура искусству рукопашного боя, причем такого, который какому-то спортсмену, пусть даже чемпиону мира и его окрестностей, освоить, скорее всего, не удастся. Где еще изучаются нервные центры и болевые точки человеческого тела, при ударе по которым любого здоровяка запросто хватит паралич! Если бы спортсмены знали это, многие виды единоборств просто были бы запрещены из-за высокой травмоопасности.

Помянутые центры и точки были нанесены краской на манекены. Сначала инструктор просто ставил Мансуру нужный удар, потом уже доводил его до совершенства. Сержанту приходилось в кровь разбивать себе руки, даже манекены ломать, чтобы все это освоить. Инструктор был рад такому ученику.

Однажды он даже сказал ему:

— Хорошо, что ты не коренной американец. Такие персонажи привыкли беречь себя. А с тобой работать приятно. Ты видишь только цель и идешь к ней, несмотря ни на что. Когда я научу тебя всему, что умею сам, то не рискну встретиться с тобой ночью на узкой дорожке. Это высшая оценка твоего старания. Я никогда и никого не боялся, а вот тебя уже опасаюсь. Старайся и дальше. Курс у нас с тобой небольшой, рассчитан всего на год.