Русский характер - Сергей Донской Страница 8

Во внутреннем дворе соорудили четырехэтажную тюрьму с прогулочными дворами на крыше. Узников доставляли сюда на специальных лифтах или конвоировали по лестничным маршам. Убирали вниз таким же образом; особо опасных – прямиком в знаменитые подвалы, выход откуда предусматривался далеко не для каждого.

Во время горбачевской перестройки были попытки сжечь или вообще снести громадину центрального аппарата КГБ СССР, бросающую тень на первые ростки свободы и демократии. Тогда народу не хватило пороху или же просто хмельного запала. Ограничились тем, что низвергли с постамента Железного Феликса и подвесили его за шею на стальном тросе, приветствуя публичную казнь гоготом и улюлюканьем. Потом отправили его на свалку истории и успокоились, но, как выяснилось, напрасно.

Затаившаяся на Лубянке Федеральная служба безопасности, ставшая преемницей КГБ, помаленьку оклемалась, вышла из комы, принялась поигрывать атрофировавшимися мускулами. Заработали источники финансирования, восстановились утраченные связи с Кремлем, пошли глухие разговоры о необходимости обновить ежовые рукавицы, а на фасаде здания с президентского благословения возникла мемориальная доска в честь Юрия Андропова, провозглашенного «выдающимся советским деятелем»…

Выяснить, что думают по этому поводу в редакции «Эхо Москвы», Тане не довелось, поскольку владелец джипа, застывшего слева по борту, принялся нервно сигналить, вообразив, что этим можно улучшить ситуацию. От избытка чувств он даже высунулся поверх открытой дверцы, пытаясь высмотреть впереди виновников пробки. Его примеру тут же последовали еще человек пять, испытывающих настоятельную необходимость сорвать на ком-то накопившееся раздражение. Козлом отпущения сделали шофера «МАЗа», который непрерывно газовал, наполняя и без того угарный воздух черным чадом.

– Глуши мотор, – закричали ему, сопровождая речь руганью и угрожающими жестами. – Душегубку тут устроил, чертяка! Дышать уже нечем! Вырубай к хвостам собачьим, тебе говорят!

– Как же я его вырублю, на хрен, если он потом не заведется ни хрена, – защищался шофер.

Тогда соседи пообещали вырубить его самого, и «МАЗ», издав предсмертный вздох, затих, но накал страстей от этого не убавился. Все чаще, все истеричней звучали клаксоны попавших в ловушку автомобилей, все нервозней и нервозней становились их владельцы.

«Мужчины, – подумала Таня с тем чувством превосходства, которое присуще кошкам, взирающим из укрытия на больших, глупых псов. – Гонору у каждого на десятерых, а выдержки, словно у мальчишек, толпящихся в очереди за мороженым. Ждать не умеют, терпеть не умеют, перед малейшими трудностями пасуют, при банальном насморке валятся замертво и жалобно стонут, а похмелье воспринимают как вселенскую катастрофу. И это – сильный пол? Смешно. Представляю, что творилось бы со всеми этими мифическими героями, доведись им выдержать то, что раз в месяц переживаем мы, женщины. И не под кондиционером в офисном креслице, а здесь, за рулем на солнцепеке, или на рынке с тяжеленными сумками в обеих руках, или в переполненном вагоне метро».

Испытывая почти непреодолимое желание выбраться из машины и бежать, без оглядки бежать домой, где есть душ, отвар ромашки и чистое белье, Таня откинулась на спинку сиденья и зажмурилась, чтобы не видеть творящегося вокруг бедлама. Для нее этот день был критическим во всех отношениях. Как позавчерашний и вчерашний. Как завтрашний, послезавтрашний и послепослезавтрашний, хотя Таня Токарева об этом еще не догадывалась.

Оно и к лучшему. Ей и без будущих неприятностей переживаний хватало. Например, вчерашнего похода в ресторан «Корейская утка».