Моя любимая дура - Андрей Дышев Страница 73
Моя любимая дура - Андрей Дышев читать онлайн бесплатно
– Тебя, гниду, придушить мало, – высказался я, ощупывая свое лицо, липкое от крови.
– Вот видишь, видишь! – заорал Дацык и попытался пробиться ко мне, но Альбинос снова толкнул его на стену. – Позволь мне его пристрелить! Дай я всажу ему пулю в затылок!
– Конечно! Ты привык стрелять только в затылок! Иначе не можешь, потому что страшно! – крикнул я, поднимаясь на ноги. – Водителю такси тоже в затылок выстрелил!
– Что?! Что?! – задохнулся Дацык. – Знаешь много?!
– Молчать всем! – крикнул Альбинос, да так властно, что Дацык тотчас заткнулся.
Я вытирал разбитые губы рукавом. Молодец, Лера, что купила мне красный комбез. Кровь не так заметна на нем. А если судить по тенденции развития сей тонкой драматургии, кровушки прольется еще немало.
– Чем ты недоволен? – спросил Альбинос, приблизившись ко мне. В отличие от Дацыка он не тыкал мне пистолетным стволом в лоб или под ребра. У него вообще руки были свободны.
– Ошибочка вышла, – сказал я. – Эту женщину я не знаю.
– Да врет он, скотина такая, нарочно нам мозги конопатит… – скороговоркой произнес Дацык, но Альбинос недвусмысленно замахнулся на него, и тот заглох.
– Как же не знаешь? – мягко возразил мне Альбинос. – Ты вместе с ней ехал из аэропорта в одном такси, потом привел ее к себе.
– Это еще не говорит о том, что это Ирина Гусарова, моя женщина.
– Это говорит о том, – неожиданно вставила Тучкина, появившаяся в дверном проеме сарая, – что ты совсем не разбираешься в женщинах.
– Сгинь с глаз моих долой! – заорал на нее Дацык и пнул ногой дверь.
– Что ж, – пробормотал Альбинос, почесывая затылок. – Прости. Но другой женщины у нас нет.
– Я ему так и сказал, Альбино, но эта скотина, как тупой ишак, все об одном талдычит, пидор, козел, кишки выпущу…
– Да замолчи ты! – рыкнул на него Альбинос и снова повернулся ко мне: – Что ж, тем лучше, правда? Ты должен радоваться, что твоя женщина не только жива и здорова, но ее вообще никто не похищал.
– Я уже не знаю, радоваться этому или нет, – пробормотал я и посмотрел на освещенные луной вершины гор.
– А что так?
– Он убежит, – заволновался Дацык. – Слышишь, Альбино? Он точно убежит. Сегодня же ночью! Ему бабу свою искать надо! Ты ему в глаза, в глаза посмотри!
– Убежишь? – спросил Альбинос.
Я промолчал.
– Вот видишь, видишь! – снова закричал Дацык. – Он молчит! Значит, точно сбежит!
Альбинос рывком развернул меня лицом к стене и завел мне руки за спину. Дацык, громко сопя над моим ухом, принялся туго связывать руки веревкой. Я не сопротивлялся, потому как это только себе в убыток. Чем сильнее сопротивляешься, тем обычно туже затягивают веревку.
– Здесь его оставим, – предложил Альбинос. – Тут ему будет хорошо – и тепло, и мягко.
– А эту, ошибочную, куда?
– С нами пусть ночует.
Похоже, Тучкина подслушивала под дверью, потому как тотчас высунула свою любопытную физию наружу и, с трудом сдерживая радость, сказала:
– Вот и правильно! А то я испугалась, что вы меня с этим сумасшедшим на ночь оставите. А я вам совсем мешать не буду. Я мало места занимаю и сплю тихо, как мышка. Альбинос, а вещи с собой сразу забирать или уже утром?
– Какие вещи?! – сдавленным голосом крикнул Дацык. – Ты не на зоне, сковородка ты без ручки! Стой тихо, и тебе все скажут!
– Поняла, поняла, – выставив перед собой раскрытые ладони, покорно произнесла Тучкина.
Альбинос толкнул меня в дверной проем. Дацык напоследок попытался еще раз ударить меня ногой, но промахнулся и со всей дури заехал по косяку. Я сел на нары и кинул взгляд на стол, где лежал маленький кухонный нож. Не успел подумать, что им запросто можно будет перепилить веревку, как Альбинос подошел к столу, взял нож, вилку и даже кусочек битого зеркала.
– Не надо, Вацура, – посоветовал он. – Не делай себе хуже.
– Ты, наконец, скажешь мне, что вам от меня надо?
– Завтра узнаешь, – ответил Альбинос, задул свечу и уже в полной темноте вышел наружу. – Спокойной ночи!
Хлопнула дверь, лязгнула арматура, и все стихло. Я лег на бок. Немного ныли руки, и болел разбитый нос. Мне оставалось только поразмышлять о том, как быстро заживут все мои болячки. Ни о чем другом мне не думалось, ибо в моей голове не осталось ни одной мало-мальски умной мысли.
При дневном свете, который едва проникал через маленькое, как поддувало в печи, окошко, комната выглядела еще более убогой, холодной и грязной. Я лежал на боку, глядя на стол, по которому разгуливала муха. Лето приходит. Когда мы проводили здесь спасательные работы, мухи еще не проснулись.
Распахнулась дверь. По особым, нервно-торопливым звукам я догадался, что приперся Дацык.
– Вставай, скотина! – заверещал он. – Сейчас будет развод на каторжные работы.
Наконец я смог хорошенько рассмотреть пистолет, которым он методично тыкал мне в живот или приставлял ко лбу. «Пушка» была небольшого размера, с грубыми, лишенными изящества деталями, отполированными почти до белизны, с большой мушкой, похожей на лепесток, и круглой гайкой в тыльной части, где у пистолетов обычно находится курок. Скорее всего, это и был тот самый карманный «рот-зауэр», из которого был застрелен таксист Вергелис.
На пороге Дацык врезал мне кулаком в живот, но я успел напрячь мышцы, и его кулак отскочил от меня, как от боксерской груши.
– Это тебе, скотина, за вчерашнее!
Зато, когда мы вышли на воздух, Дацык мигом сменил злобу на маску доброжелательного партнерства.
– От тебя требуется немного, – громко говорил он, зная, что Альбинос видит его. – За день-два, думаю, мы управимся. Мы не причиним тебе вреда, если ты будешь делать все, что мы скажем.
Мы подошли к столу. Мне казалось, что сейчас я на мгновение закрою глаза, а когда открою, то увижу знакомые лица спасателей – Сашку Блинова, Мишу Ковалевского, Костю Крамаренко, Володьку Шистерова, словом, всех тех ребят, кто облагораживал эти дикие места своими высокими помыслами и поступками. Я так и сделал, но компания, вызывающая у меня только скрежет зубов, не исчезла. Щурясь от нестерпимого солнечного света, за столом сидел Альбинос и маленькими глотками пил кофе из пластикового стаканчика. За его спиной, как мачта за капитаном корабля, возвышалась Лера. Она заливисто смеялась и танцевала, уподобляясь бабочке, при этом ее мелкий собачий носик покрылся морщинками, как печеное яблочко.
– У меня такое настроение, что хочется танцевать до самого обеда! – выдала она, неимоверно округляя звуки, будто говорила через шланг пылесоса.
Напротив Альбиноса, на самом краю скамейки, сидел Мураш. Голова его, как у раскаявшегося подсудимого, свесилась на грудь, плечи обвисли, беспокойные руки терзали бегунок «молнии». Мне удалось хорошенько рассмотреть его лицо только тогда, когда я сел с ним рядом. Одутловатость заметно уменьшилась, отекший глаз чуть приоткрылся и теперь смотрел на мир из глубины складок дерзко и жизнерадостно. Кожа вокруг него была щедро смазана йодом, а на оставшейся части лица были беспорядочно наклеены узкие кусочки лейкопластыря, отчего фейс Мураша здорово смахивал на доску объявлений, где висело множество записочек.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments