Черные комиссары - Богдан Сушинский Страница 71

– Вряд ли, – решительно повертел головой старшина. – У них там свое понимание и своя большая политика, а наше дело – солдатское. Как бы там ни было, а первыми встретить эту войну суждено нам с вами.

Они помолчали. Какая-то запоздалая стая диких уток пронеслась прямо над их головами и ушла в сторону озера Кагул, чтобы где-то там, в огромных озерных плавнях, отдохнуть от гула корабельных и прочих моторов, от людской суеты, а заодно и подкормиться. Еще одна стая, судя по всему, бакланов, ушла прямо на огромный красновато-желтый солнечный круг, который медленно догорал в плавнях за мысом Сату-Ноу.

– Какие же божественные здесь места! – мечтательно протянул Булгар и, забыв о предосторожности, широко раскинув руки, улегся спиной на бруствер окопа. – Не будь здесь границы, это был бы рай земной.

– Если бы только не было границы, – в тон ему вторил Гродов, наблюдая, как стая бакланов «сгорает» на предзакатном костре.

– Вас к телефону, товарищ капитан, – выглянул из небольшого блиндажа краснофлотец Воротов.

– Кто? – уже на ходу спросил Гродов.

– Адъютант командующего, старший лейтенант Щедров.

– Ясно. Жаль, что не сам командующий. А почему к телефону? У вас ведь действует рация.

– И рация есть, но с телефоном надежнее, меньше ушей. Подсоединились к ближайшей линии, а кабель – через протоку по дну. Ни один диверсант его там не нащупает.

Прежде чем взять телефонную трубку, Гродов с каким-то особым умилением взглянул на рацию. Это была уже знакомая ему установка прямой связи 6-ПК, с которой на курсах его знакомила Валерия Лозовская. Потому и микрофонную трубку он всякий раз взял с каким-то особым чувством, способным порождать давно призабытые воспоминания. Валерия… как же ее здесь не хватает! Однако, подумав о ней, капитан тут же спохватился, поблагодарив судьбу, что эта женщина осталась так далеко от границы, и что ей не придется пережить всего того, что, возможно, уже нынешней ночью придется пережить ему самому.

– Ну, что там, товарищ капитан, – услышал он вызывающе резкий голос адъютанта. – Что наблюдаете? Румыны уже всерьез готовятся или все еще пекут свою мамалыгу?

– Мамалыгу, адъютант, варят.

– Но все равно… мамалыгу.

– Передайте контр-адмиралу, что противник не просто готовится, а что теперь он уже окончательно готов. Причем приготовления эти явно велись не к какому-то там пограничному конфликту или к мелкой провокации.

– И это уже закоренелый факт?

– Считайте, что заякоренный.

– «Заякоренный» – тоже проходит. Однако командующий все слышит и сейчас будет говорить с вами. Передаю трубку товарищу контр-адмиралу.

– Продолжай, капитан, продолжай, – тут же услышал он в динамике слегка осипший голос Абрамова. – Какова у тебя реальная обстановка?

– Румынскому комбату осталось только скомандовать посадку в шлюпки и на плоты. Признаться, я с удовольствием скомандовал бы то же самое своему батальону.

– Ну, ты азарт свой десантный пока что уйми. Тем не менее прикидывай, как выдвигаться и куда приставать. Каков твой прогноз, комбат? Полагаю, что твоему чутью время от времени можно доверять.

– Пойдут скорее всего завтра, на рассвете. Я бы так и доложил командующему флотом, ничуть в своем прогнозе не сомневаясь.

Контр-адмирал недовольно покряхтел. Не потому что этот береговой капитан подсказывал, как ему поступать. Просто всякий раз, когда он направлял в Севастополь очередную шифровку о приготовлениях вероятного противника к войне, там воспринимали его предположения как некое проявление паникерства.

Причем самое страшное, что так относились не только к нему, и не только в штабе Черноморского флота. Николай Абрамов знал это из сдержанных бесед с командованием стрелкового корпуса, из зубовного скрежета командира катеров пограничного отряда КНВД, из того, что ему пришлось слышать в штабе Одесской военно-морской базы. «Когда же там, наверху, – не раз вопрошал он себя, – откажутся от этого страшного и срамного ярлыка “паникеров” в отношении людей, которые изначально не способны паниковать, тем более – в подобных ситуациях, в состоянии безвольного ожидания?»

Ну а командир десантников… Его можно понять. Капитан попросту опасается, что и завтра, когда война уже будет в разгаре, командование флота в своем далеком тыловом Севастополе все еще будет воспринимать происходящее как небольшой пограничный конфликт, как провокацию, на которую – о чем сто раз было говорено – поддаваться не стоит.

– Ну, если действительно пойдут… Твои десантники к отражению готовы?

– Окопались, зарылись в землю вместе с отдельной ротой морской пехоты и взводом сухопутной пограничной заставы. Главное – не понести ощутимых потерь во время первого налета. Правда, было бы куда лучше нанести сейчас упреждающий артиллерийский и пулеметный удар по прибрежью мыса, чтобы истребить часть десанта еще на берегу.

– Ну да!.. – саркастически хмыкнул командующий. – Хотел бы я видеть, как бы ты принимал подобное решение на моем месте.

– Трудно. Но даже если после этого пришлось бы пустить себе пулю в висок…

– Отставить, капитан, – устало проговорил командующий. – Отставить и забыть. Пуля в висок – дело нехитрое. Вопрос в другом. Мы же не махновцы. За нами престиж армии, флота, страны. А еще существуют дисциплина, приказ и присяга.

– Я имел в виду, – Гродов почувствовал себя мальчишкой, которого отчитали за то, что он сидел на заборе соседского сада, – что нанести удар следовало бы после приказа, которого мы, конечно, не получим.

Контр-адмирал помолчал и вдруг спросил:

– Так, говоришь, снаряды на грунт складируются на срок не более трех суток?

– Инструкции так велят.

– Значит, на рассвете могут оказаться в стволах.

– У артиллеристов обычно все по науке. Надеюсь, даже у румынских.

– Кстати, наш радиоперехват подтвердил донесение агентов о том, что артиллерийскую обслугу румынских батарей немцы заменяют на своих пушкарей. Получается, что немцы их же, румынские, орудия румынам уже не доверяют.

– На Руси немецкие канониры тоже славились еще во времена Петра I и императрицы Екатерины.

– Не торопись расхваливать, – проворчал контр-адмирал. – Со старшиной Булгаром и его краснофлотцами сработался?

– Так точно.

– Значит, будешь просить, чтобы отдал их тебе в отряд.

– Уже прошу.

– Ладно, подумаем. А пока что смотрины свои затянувшиеся прекращай, сейчас за тобой придет глиссер. После того как побываешь в отряде десантников, направляйся на флагманский командный пункт. В бункере комендант организовал небольшую офицерскую казарму, так что можно будет пару часов подремать. Всему личному составу твоего батальона – до двух ночи отбой. А там – по ситуации. Но помни, капитан: готовность номер один.