Снег над барханами - Сергей Коротков Страница 7

Сколько было счастья в глазах матери, никому не понять и не описать. Как и у ребенка, Даши и самого Синцова, когда оказалось, что мальчик выжил и только вывихнул плечико при падении. Сам спаситель сломал два пальца, растянул связку и получил ушибы. Потом были слова благодарности, слезы радости, оказание медицинской помощи, эвакуация. С этого дня Даша и Николай стали встречаться…

Они вышли из ГУМа ^[18] довольные и целующиеся. Вштатском Николай мог позволить себе такие вольности, ощущая себя менее скованным, чем раньше, гуляя по Москве в военной форме с девушкой в легком платьице.

Пока влюбленные ели мороженое за столиком летнего кафе, на Москву опустились сумерки. Пара покинула заведение и продолжила прогулку. Даша несла подарок Николая в оберточной бумаге с ленточкой, лукаво улыбалась, кокетничала, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Ей действительно было хорошо с ним, легко и спокойно. Как за каменной стеной. А еще интересно. Николай все время шутил, блистал знаниями по географии и военной технике, оружию, которым увлекался с детства. Любил историю своей страны, уважал прозу и поэзию, часто цитируя Чехова, Горького, Тютчева и Андрейченко. Он нежно целовался, несмотря на сильный типаж и спортивную фигуру, шептал на ушко ласковые слова и всегда приобнимал свою девушку. Что было приятно не только ему, но и ей.

Мимо них изредка проносились автомобили, пару раз встречались патрули, москвичи все реже и реже попадались на улицах с наступлением ночи. А они все шли и шли, наслаждаясь уединением и обоюдными чувствами.

Плавно притормозившую машину, тяжелый бронированный «ЗИМ», Синцов узнал. Неприятная дрожь пробежала по спине, он крепко сжал локоток Даши, успел шепнуть ей, что им нужно скорее уходить. Лучше вон в ту подворотню. Но было поздно…

Передняя дверца распахнулась, из нее шустро выскочил офицер в кителе НКВД с погонами полковника и тотчас направился к парочке влюбленных. Николай узнал в нем начальника личной охраны Берии. А в глубине черного обширного салона авто зловеще блеснуло знакомое пенсне.

— Девушка, прошу вас пройти в машину. С вами хотят пообщаться, — строго проговорил высокий, крепкий офицер с безжизненным, пустым взглядом.

— Что это значит?.. Нет. Я никуда не пойду. Коля… — испуганно залепетала Даша, прижимаясь к любимому.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться…

— Молчать! — рявкнул начохраны и попытался схватить девушку за руку. — Мужчина, вам лучше отойти и сделать вид, что ничего не видите.

— Это моя невеста! — гаркнул в ответ Синцов и встрял между Дашей и полковником. — Прочь свои руки от нее!

— Да ты-ы… Ты… — офицер опешил, быстро оглянулся, бросив настороженный взгляд на машину, и впился глазами в Николая. — Ты знаешь, сука, кто там сидит?! Ты понимаешь, что…

— Я все понимаю и отдаю отчет своим действиям. Это моя женщина! Еще раз повторить, товарищ полковник? — ядовито прошипел Николай и, задыхаясь от негодования, решительно добавил: — Я капитан ГБ Особого отдела НКВД Синцов. Не стоит посягать наркому на невесту своего подчиненного, офицера Советской страны.

Начохраны отступил на шаг под напором тела капитана и его слов, схватился за кобуру, ловко выдернул «ТТ», взвел курок и направил в лицо Синцову. Даша вскрикнула и съежилась, сам Николай чуть вздрогнул и остался стоять, ноги на ширине плеч, прикрывая любимую, из рук которой выпала упаковка с подарком. Случайный прохожий, заметив сцену, шарахнулся в сторону и побежал на другую улицу.

— Ты на кого тянешь, Синцов?! Ты кому сейчас отказку лепишь, герой, твою мать?! А ну пшел вон, сволочь! Иначе башку прострелю. Тварь.

— Товарищ полковник, вы забываетесь! — постарался спокойно сказать Синцов, хотя после такой тирады порывался снести обидчика, словно взбешенный бык. — Уберите оружие, не позорьте мундир советского чекиста. Я не отступлю… Это моя женщина!

С этими словами капитан, обняв полуобморочную Дарью, повел ее прочь. Полковник стал грязно ругаться и угрожать им вслед, но чувствовалось, что его отрезвили слова и приверженность мужчины к ведомству НКВД, в котором он и сам состоял. Начохраны спрятал пистолет, быстро сел в машину.

— Ишь, каков подлец! Защитник хренов! Простите, Лаврентий Павлович, дальше едем-ищем?

Он сжался в пружину, ожидая ругани шефа и наказания, мгновенно вспотел и боялся взглянуть даже в зеркало заднего вида. Но на удивление нарком, известный сексуальной необузданностью и маниакальной тягой к женщинам, спокойно промолвил:

— Жаль, цыпочка неплохая была! Парень ее герой, таких уважать нужно. Он что, у меня служит?

— Так точно, товарищ нарком, это некто Синцов, капитан из «особняка». Что прикажете, навести справки, принять меры?

— Хм… — Берия волосатыми пальцами вытер толстые губы, ехидно улыбнулся. — Ну, кончать его за дерзость такую я не буду, но и нрав поубавить, думаю, стоит. На твое усмотрение, полковник. Гони на Смоленскую. К Надежде заскочу.

— Слушаюсь, товарищ нарком.

Полковник незаметно выдохнул и вытер влажные ладони о галифе. Он уже решил, как накажет ретивого сотрудника.

И наказал.

Капитана Синцова на следующий день уволили из Особого отдела, понизили в звании и отправили участковым линейного отдела в Узбекскую ССР, к черту на кулички, подальше с глаз долой.