Бросок Аркана - Андрей Воронин Страница 7

– То есть?

– Не хотел бы я идти дальше уверенный, что за моей спиной держится наркоман, у которого в заначке полкило морфина. Ну и плюс ко всему каждый пакетик очень дорого стоит. Кто-то может не устоять, а вам потом придется выслушивать обвинения в халатности, повлекшей за собой распространение наркотических веществ.

– Допустим. Что предлагаешь?

– Давайте наркотики понесу я.

Сергеев удивленно поднял брови:

– Аркан, я, конечно, понимаю, что лоб ты здоровый. Но тебе что, своего вещмешка мало?

– Ничего. Если я выброшу коврик, а тушенку заберут ребята из моего отделения, то и места на наркоту хватит, и по весу смогу тащить.

– Как хочешь. Но разведдозор, Аркан, все равно останется за тобой, – старлей даже как-то виновато развел руками. – А чего ж ты хотел? Ты же всех наших знаешь – кого я вместо тебя вперед вышлю?!

– Да я не против.

– Ну тогда пошли к нашим.

– Погодите. Товарищ старший лейтенант…

Олег, слушай, – вдруг перешел Толик на "ты", что было дозволено в отношении офицеров в батальоне только ему. – Давай договоримся – о том, что мы здесь нашли, во взводе до поры до времени не должен знать никто. Хорошо?

– Ты и впрямь что-то слишком секретничаешь. Своим не доверяешь?

– Доверяю. Но зачем рисковать?

– Ну и как мы все сделаем?

Вместо ответа Аркан несколько раз коротко свистнул. Олег знал, что в отделении у Толика действовала целая система разработанных условных знаков и сигналов, которые здорово помогали его ребятам как в боевых операциях, так и на учениях.

Уже через минуту к ним спустился Варик.

– Слушай, Саша, сними с моего рюкзака гамак-коврик и выбрось его, потом раздай тушенку мужикам, а сам с этим мешком пулей ко мне снова. Понял?

– Ага.

– Давай.

Когда Варик скрылся, Аркан повернулся к Сергееву:

– Вот так никто ничего не увидит, а Варик – человек вполне надежный.

– Смотри, тебе виднее… Ты знаешь, я должен доложить о происшествии в "Гнездо", тем более что сеанс связи как раз сейчас должен быть.

– Правильно…

Когда наркотики были уложены в рюкзак Арканова, лейтенант и сержант вернулись к ребятам.

Сергеев подозвал к себе радиста. В эфире прозвучали позывные:

– "Гнездо", "Гнездо", я "Кукушка". По дороге к "Курице" нашли берлогу. В ней – интересный груз, похож на стиральный порошок. Килограммов пятнадцать. Взяли с собой. Продолжаем движение к "Курице". Как поняли? Прием…

Здравствуй, сынок!

Мы с мамой рады, что ты не забываешь про нас, пишешь регулярно. Спасибо. Это нам действительно очень важно, потому что ты не представляешь, как мы переживаем за тебя.

Честно говоря, до сих пор мы с мамой не можем простить себе, что не предприняли всего возможного, и ты попал в армию. Это даже не из-за каждодневного страха и беспокойства за тебя после того, как тебя перевели в Таджикистан.

Кстати, пока не забыл, воспользуюсь тем, что пишу письмо на работе и мама не сможет увидеть этой моей писанины. Я тебе, Толя, дам один маленький совет – чем меньше ты будешь рассказывать нам про то, какой у вас там курорт и как там у вас безопасно, тем меньше будет волноваться мама.

Неужели ты думал, что сказочками про вечерние игры в волейбол сможешь обмануть ее сердце?! Неужели ты думаешь, что она так и поверила в "отличный горный климат" ?! Неужели ты уже забыл, какая у нас с тобой мама ?! Она ведь каждое твое письмо читает как под микроскопом и каждое твое сообщение интерпретирует по-своему: написал про чудесную погоду – значит, тебе там холодно и ты, возможно, простыл; написал про отличную кормежку – значит, думаешь про еду, голодаешь; написал про проверку на дорогах – значит, ходил в самое пекло, участвовал в боевых операциях. Я ее потом три дня успокаиваю, как могу. Ты это, сын, учти.

Так вот, от армии тебя надо было спасать не только из-за бесконечных "горячих точек", в которые то и дело бросают вас, русских ребят, не только из-за бесконечно тупых армейских начальников, на которых даже на пресс-конференциях смотреть противно. Я боюсь другого.

Ты у нас всегда был отличным сыном. Мы гордились тобой, еще когда ты ходил в детский сад (помнишь, как Мария Антоновна называла тебя "палочкой-выручалочкой"? Или ты уже забыл про это?). Мы гордились тобой, когда ты учился в школе, в университете. Мы знали, что наш сын не только лучший ученик в классе и выпускник МГУ с полновесным красным дипломом, но и по-настоящему талантливый человек, потому что ты всегда успевал не только в учебе, но и в своей секции. Шутка ли – уйти в армию мастером спорта по самбо и обладателем какого-то там пояса по таэквондо ? Думаешь, я не знаю, каким трудом тебе все это давалось?

То-то же!

А твоя страсть к книгам, к литературе! Я уже в конце твоей учебы в школе начал постепенно понимать, что ты пошел здесь куда дальше меня. Да-да!

Ты знал, чувствовал, понимал литературу гораздо лучше меня, а несколько лет спустя запросто обошел в этом и свою мать.

Я к чему тебе все это пишу? Пару дней назад я случайно встретил твоего преподавателя, руководителя диплома, профессора Норушко. Мы с ним, между прочим, давно знакомы – не так чтобы близко, но он знает меня, я – его. И вот я вдруг узнаю от него, что у тебя была возможность пойти в аспирантуру, что тебе сделали направление и долго-долго уговаривали, в качестве козыря используя и тот аргумент, что, будучи аспирантом, ты мог не идти в армию. А ты отказался!

Знаешь, сначала у меня это сообщение даже не вызвало сколько-нибудь значительных эмоций. Я привык тебе доверять во всем, привык считать тебя за последние несколько лет вполне взрослым, самостоятельным человеком с вполне сложившимся мировоззрением. Поэтому сначала я подумал: раз ты так решил, значит, в этом имелся какой-то смысл, значит, так было зачем-то нужно.

Но потом, неожиданно для самого себя, я впервые засомневался в тебе – точнее, не в тебе, конечно: я засомневался в правильности твоего выбора.

Понимаешь, человеческая жизнь ведь действительно слишком коротка, чтобы терять время на вещи второстепенные, не главные. Не станет ли твое пребывание в армии как раз таким потерянным временем?

Я никогда не говорил с тобой на эту тему – наверное, раньше в этом и не было особой нужды, но… Вот возьми меня. Я – редактор отдела всероссийской газеты, уважаемый вроде бы человек, профессионал в своем деле. Все здорово! Однако сейчас, когда приближается старость, я вольно или невольно начинаю задумываться: "А все ли я успел? А сделал ли я все, что мог, на что был способен ?" И мне становится страшно. –;',.