Тридцатого уничтожить! - Виктор Доценко Страница 7

Если и раньше сержанта Савелия считали бесстрашным, то сейчас и подавно. Воздушные десантники прозвали себя там, за Речкой, странным на первый взгляд прозвищем — Рэксы.

Савелий заработал эту кличку, участвуя в заданиях, в боях, и она стала его вторым именем, а один художник сделал ему на левом предплечье наколку, модернизировав эмблему воздушных десантников, представлявшую собой парашют и два самолета по бокам. Пофантазировав, художник создал рисунок, который очень напоминал человеческий череп со скрещенными под ним костями.

Савелий снова очутился в своей части и был весьма удивлен тем, что встретил там очень мало прежних сослуживцев. Многие, отслужив положенный срок, вернулись домой, некоторые погибли на чужой земле. Среди погибших былин его товарищи, с которыми он почти три года делил все тяготы войны.

Все это сказалось на его состоянии: он замкнулся, ушел в себя. На каждое задание шел, прощаясь с остающимися, славно уходил навсегда.

Вынужденное безделье, спокойное ожидание в казарме угнетало его, доводило до бешенства, но стоило ему столкнуться с опасностью, он моментально преображался, лицо светлело, выдавая решимость и стремление к действию. И чем страшнее была опасность, тем лучше он себя чувствовал. В то время Савелий напоминал наркомана, которому после окончания действия каждой принятой дозы необходимо было увеличивать последующую. Радо или поздно организм не выдержал бы и разразилась катастрофа. Скорее всего так бы и случилось, но на одном из заданий погиб их ротный — старший лейтенант Подсевалов. Это был совсем молодой командир, всего год назад получивший высшее военное образование.

О мертвых не принято говорить плохо, но у Савелия сохранились о нем не самые приятные воспоминания. Молодой, смелый и отнюдь не глупый, вначале он понравился бойцам роты, особенно молодым? «Старики» приглядывались к нему и старались не мешать даже тогда, когда он допускал явные промахи. А старший лейтенант, вместо того чтобы правильно оценить это, попытаться самому набраться опыта у своих бывалых товарищей, возомнил себя непогрешимым.

Его амбиции захлестнули разум, и он решительно пресекал любые попытки посоветовать что-либо ему и действовал только по своему разумению, не считаясь ни с кем.

По его вине все чаще стали гибнуть люди, и в роте появились нездоровые настроения. А «старички», устав получать от него «тычки», перестали давать ему свои советы и возражать, но и выполнять сумасбродные приказы тоже не торопились.

Когда-то это должно было кончиться и, скорее всего, трагически. Так, к сожалению, вскоре и произошло.

Их рота получила задание проверить одно небольшое селение, в котором, по данным разведки, скрывались душманы.

Когда они пришли на место, выяснилось, что это «селение» состоит из трех мазанок, и старший лейтенант, досадливо чертыхнувшись, вышел из-за укрытия и повернулся к своим солдатам:

— Мне достаточно троих, чтобы взять этот «населенный пункт», — хвастливо усмехнулся он. — Кто пойдет со мной добровольцем?

«Старички» переглянулись между собой и демонстративно отвернулись. Не оказалось и других добровольцев, тогда Подсевалов ткнул пальцем в грудь трем солдатам и махнул рукой

— За мной?

— Слушай, старлей, — не выдержал Савелий, — не худо было бы проверить вначале.

— Товарищ сержант! — оборвал его Подсевалов. — Вы что, устав забыли? Совсем разболтались! — Он хотел еще что-то добавить, но резко повернулся и решительно пошел в сторону селения. За ним пошли и те, кого он назвал.

Савелий красноречиво взглянул на «старичков», но те равнодушно пожали плечами, глядя вслед удалявшейся группе.

Савелий молча встал, еще раз взглянул на тех, с кем воевал не первый год, как бы прощаясь с ними, и быстро пошел за ушедшей группой. И вновь «старички» переглянулись между собой, недовольно покачали головами, но все-таки встали и пошли за Савелием, рассредоточиваясь веером и беря мазанки в кольцо.

Они опоздали на какие-то секунды: не успела группа, возглавляемая Подсеваловым, приблизиться к одной из мазанок, как ее с трех сторон едва не в упор, расстреляли укрывшиеся там душманы. Никто из них не успел сделать ни единого выстрела.

Бой был стремительным: двенадцать душманов, вооруженных пулеметами и гранатометами, были уничтожены: «старички» никого не захотели оставлять в живых. Затем, не произнося ни единого слова, они подобрали убитых товарищей и молча вернулись в часть.

Через несколько дней к ним пришел уже не совсем молодой капитан и просто представился:

— Я ваш новый командир роты капитал Воронов! В Афгане с первых дней. Что представляет собой каждый из вас, покажет будущее! Вопросы?

— Он стал обводить взглядом стоящих перед ним людей, с которыми ему придется делить жизнь и смерть.

Он медленно скользил взглядом по загорелым лицам, пытаясь запомнить каждого, стараясь дать первую оценку. Неожиданно его взгляд метнулся назад, к человеку, на которого он уже посмотрел. Знакомое, родное лицо! Неужели это он? Боже! Жив?! Воронов смотрел и не мог оторвать от этого лица своего взгляда: как же помотала его жизнь! Шрам, щеки ввалились. Но это были те же самые родные глаза, которые он уже и не чаял когда-нибудь увидеть.

Они смотрели друг на друга, словно боясь, что все это им кажется и видение исчезнет, оставив горечь в душе.

Рота притихла, понимая, что происходит что-то необычное.

Первым очнулся Савелий он выскочил из строя и бросился к капитану. Они крепко, по-мужски, обнялись и застыли в молчаливом объятии.

Заместитель командира роты, лейтенант Скворцов тихо скомандовал:

— Рота! Разойдись!

И солдаты, стараясь не мешать удивительной встрече двух друзей, организованно и бесшумно удалились прочь.

— Боже мой, сколько же мы с тобой не виделись, братишка? — Глаза капитана мгновенно стали влажными. — Я уж совсем отчаялся увидеть тебя среди живых. Сколько запросов делал! Подожди-ка! — спохватился капитан Воронов, вспомнив про свою роту.

Он огляделся вокруг, но они вдвоем стояли на ротном плащу. Воронов с улыбкой покачал головой.

— Молодцы, сразу все поняли.

— А ты думал! Ребятишки — что надо! Со многими я уже несколько лет воюю! — подмигнул ему Савелий. — Я уж думал, ты подполковник, майор на крайний случай.

— Вероятно, я и умру капитаном, — с грустью проговорил Воронов. — Ладно, пошли ко мне и там обо всем поговорим.

В этот момент к ним подскочил лейтенант Скворцов:

— Товарищ капитан! Вас вызывает к себе майор Куракин! — по-военному доложил он. Капитан недоуменно взглянул на Савелия.

— Замполит батальона, — поморщился Савелий.

— Доложи товарищу майору, что не нашел меня, что я разговариваю с ротой, моюсь в бане, вылетел в трубу, наконец! — раздраженно бросил капитан Воронов. — Ты понял меня, лейтенант?