Русский йогурт - Сергей Зверев Страница 7

— Получишь по харе! — пообещал городской глава.

Спектакль затянулся, однако вслух возмущения никто не высказывал. Гости переминались с ноги на ногу, бочком отходили в сторону.

— Петр Васильевич, достаточно! — Молодая женщина встала между жертвой и мучителем. — Он и так природой обиженный.

Юрчик, почувствовав в ней защитницу, подался к говорившей. Она испуганно отшатнулась.

Сзади его придержал за плечи здоровяк.

— Отпустите бедолагу! — повторила просьбу женщина. В ее взгляде сквозила жалость, смешанная с брезгливым любопытством. — Петр Васильевич, он ведь на ногах не стоит.

Юрчик исподлобья рассматривал свою защитницу.

Ему нравились мокрые волосы, прикрывавшие округлые плечи, темные, миндалевидной формы глаза, чуть вздернутый носик.

— Мариночка, да он любуется тобой! — ревниво произнес Хрунцалов. — Глазами раздевает! — Хлопнув себя ладонями по ляжкам, мэр захохотал. — Ай да сукин сын! Пенек замшелый! Страшнее атомной войны, а туда же… Тянет на баб? — Он вытер с отвисшей нижней губы слюну. — Ладно! Возьми себе что-нибудь пожрать и выпить, — милостивым жестом хозяин праздника указал на столы. — Сегодня я угощаю! — Он продолжал играть роль хлебосольного князя, щедро одаривающего последнюю голытьбу. — И не забудь поблагодарить Марину Викторовну за заступничество.

Кто-то уже совал в дрожащие руки убогого бутылку, фрукты, нарезанную тонкими ломтиками ветчину и прочую снедь.

— Бери, бери… Не бойся! — подбодрил его Хрунцалов.

— Вот это по-христиански, Петр Васильевич! — вставил какой-то угодник.

— Набрал? — поинтересовался мэр. — Не стесняйся, захвати ананас! — Хрунцалов собственноручно затолкал его покорно стоящему Юрчику за пазуху. — А теперь шуруй отсюда! Увижу, что опять подглядываешь, башку оторву! Гриша, покажи обратную дорогу гостю. — Нагнувшись к уху здоровяка, мэр прошептал:

— Завтра этого ублюдка здесь быть не должно!

— Мое упущение, Петр Васильевич! Исправимся, — вполголоса ответил тот.

Оказавшись на улице, Юрчик почувствовал, как кружится у него голова. Он шел нетвердой походкой, прижимая к груди подарки. Сок из раздавленных фруктов струился у него между пальцев.

— Где шлялся? — встретил его Степаныч. — Ого, пайки надыбал! И бутылку выцыганил! — Он взял литровый сосуд с яркой этикеткой. — Ты никак у пузатого на дне рождения побывал? — Все внимание кочегара было сосредоточено на этикетке. — Сидел бы за печкой, поганец! Будут мне на мозги капать.

В помещении кочегарки находился гость Степаныча — сухонький дедок, исполнявший обязанности сторожа профилактория. Его вечно слезящиеся глазки широко раскрылись при виде бутылки.

— Гуляем, Степаныч! — потер руки старик.

— Не спеши, Егор. Надобно проверить водочку, — заметил хозяин кочегарки. — Видишь, питье заморское, а вдруг отрава! Намедни Васька-шофер балакал, что траванулся импортной беленькой. Заблевал всю хату, чуть копыта не откинул…

Сторож зябко передернул плечами.

— Выпить хочется, Степаныч, — признался он, не спуская глаз с бутылки. — Трубы горят!

Степаныч тряхнул бутылку.

— Навезли в Россию иностранного говна. Пьют люди что попало. Юрчик, а ты успел приложиться?

Ответа он ждать не стал. Привычным движением скрутил пробку. Принюхался. Потом достал из кармана моток медной проволоки, отломал кусок сантиметров восемь и принялся разогревать его конец на огне зажигалки.

— Ты чего делаешь? — завороженно спросил Егор, наблюдая за манипуляциями товарища.

— Глухомань безграмотная, — отозвался кочегар. — Верный способ проверить, не отрава ли.

Сторож обиделся, но виду не подал. Жажда была сильнее гордости.

Соприкоснувшись с напитком, разогретый металл зашипел. Из горлышка вырвалось облачко пара. Степаныч принюхался, широко раздувая ноздри.

— Кажись, моргом не пахнет! — удовлетворенно произнес он. — Нюхни ты, Егорка.

У сторожа нос шевелился, как хоботок навозной мухи, ползающей по сахару.

— Чуешь? — устав ждать, спросил Степаныч.

— Водочкой пахнет! — восторженно прошептал старый алкоголик.

— Трупняком не воняет? — еще раз переспросил кочегар.

— Озверел! — взвился сторож, роняя шапку на грязный пол кочегарки. — Натуральная водка, хоть и импортная. Угорел ты в своей берлоге.

Степаныч осторожно обхватил бутылку пятерней, поднес к губам и сделал большой глоток. Крякнув, он махнул свободной рукой, чтобы Егор сел.

— Дурила! — отдышавшись, объяснил кочегар. — Если пахнет моргом, значит, в бутылке метиловый спирт. Формалин. Давай придвигайся к столу поближе. У них свой праздник, у нас свой!

Обстановка кочегарки была спартанской: наспех сколоченный стол из плохо обструганных досок, три табуретки, тумбочка с болтающейся дверцей, шкаф, похожий на гроб, покрашенный ядовито-зеленой краской. Стену украшали осколок зеркала, покрытый сизой угольной пылью, и календарь с глумливо улыбающейся девицей, на которой, кроме ковбойской шляпы, ничего не было.

Из тумбочки Степаныч достал нехитрую закусь: четыре мелкие луковички величиной с грецкий орех каждая, два раздавленных яйца, сваренных вкрутую, кусок колбасы подозрительного синюшного цвета.

Рюмок у Степаныча не было. Для застолья он использовал алюминиевые кружки солдатско-лагерного образца. Разлив водку, кочегар приподнял кружку:

— Ну, понеслась душа в рай! — Бывший майор залпом проглотил отмеренную дозу.

Собутыльник произносить тостов не стал, последовал примеру хозяина.

…Светало. Робкие серые утренние сумерки сменяли черноту ночи. Серп полумесяца желтым пятном светился на небе грязно-молочного цвета. Под порывами ветра скрипели сосны. К этим звукам добавился вой, смертельно-тоскливый, леденящий душу.

Юрчик проснулся, потер глаза ладонями, покрытыми засохшей коркой фруктового сока, смешавшегося с золой. В висках у него стучали молоточки, внутренности сжигала жажда. Неугомонный Степаныч и его заставил выпить полкружки водки.

Сам хозяин кочегарки спал, забравшись на стол, скрючившись, как эмбрион в чреве матери. Его приятель, постанывающий в пьяном забытьи, примостился у шкафа.

Спотыкаясь о валявшиеся на полу бутылки, Юрчик прошелся по помещению, подбросил угля в топку, пошевелил кочергой, наблюдая за сполохами пламени. Вой повторился. К голосу, тянувшему высокие ноты, добавился еще один — низкий и надрывный.

Никаких диких животных в лесу, окружавшем профилакторий, не водилось. Бродячих собак, крутившихся возле мусорных бачков, истребили по приказу Хрунцалова.

Юрчик вышел из кочегарки. Пелена тумана окутывала дремлющий лес. Темный куб здания гостиницы размытыми контурами выделялся на фоне частокола деревьев. Поколебавшись, Юрчик шагнул вперед, и туман поглотил его…