Холодная ярость - Дмитрий Петров Страница 68

– Да так, – пожал он плечами. – Так уж в жизни получилось. Мало ли у кого как случается. Слушай, ты очень торопишься домой?

Марина остановилась и удивленно уставилась на него.

– Да нет, – произнесла она растерянно. – Артем наверняка уже спит. В последнее время нам удалось как-то с ним договориться, и теперь он засыпает один, не ждет меня. А в чем дело?

Увидев печальные и абсолютно трезвые глаза Вербина, Марина пожалела о том, что столь деловито задала последний вопрос.

– Мы можем зайти еще куда-нибудь посидеть, – ответил майор, сам чуть смутившись в свою очередь. – Если некуда спешить, то почему бы не поболтать еще немножко? Вон кафе напротив, оно открыто. Пойдем?

– Хочешь «заполировать»? – усмехнулась Марина. – А чем «полировать» станем? Обычно водку «полируют» пивом, но мне бы не хотелось.

– Коньяком, – коротко сообщил Вербин. – Водку лучше всего полировать коньяком. С лимончиком, хоть это и считается дурным тоном. Впрочем, для тебя возьмем шоколадку. Идет?

Кафе находилось в подвальчике, куда вели скользкие каменные ступени.

Наверняка раньше тут был просто какой-нибудь не нужный никому склад, а в последние годы деятельные люди привели все такие подвалы в приличное состояние и сделали в них магазинчики или небольшие кафе.

Народу было не слишком много, но достаточно: работающие круглосуточно кафе всегда привлекают людей, которым неохота идти домой.

Взяв у стойки коньяк в графинчике и нарезанный ломтиками лимон, они уселись за столик в дальнем углу, подальше от динамика, изрыгающего негромкую, но назойливую музыку.

И вот здесь, за этим столиком, на Марину, что называется, «накатило». Она сидела напротив Вербина, видела прямо перед собой его бледное лицо с очень темными глубоко запавшими глазами и внезапно ощутила такую теплоту, идущую от него к ней, что чувство доверия к этому человеку пересилило сдержанность и здравый смысл.

– Послушай, – тихо сказала она. – Я не оби-дела тебя тем вопросом? Ну, про твою жену?

– Да нет, – снова пожал плечами Владимир и даже слегка улыбнулся, одними губами. – Ничего страшного. Не бери в голову. Просто я не хочу об этом говорить. Но ведь у каждого есть такие темы, о которых ему не хочется говорить.

Он сказал это не для того, чтобы как-то уязвить ее: скорее всего, имел в виду только себя и такими словами пытался оправдать собственную нелепую жизнь и нежелание говорить о ней.

Марина опустила глаза к бокалу с плещущимся на дне золотистым армянским коньяком и, дрогнув длинными ресницами, упрямо прошептала:

– А я хотела бы об этом поговорить.

– О чем? – не понял Владимир и даже улыбнулся от растерянности. – О моей жене?

– Нет, – упорно повторила Марина, не отрывая взгляда от янтарных капелек на стеклянных стенках пузатого бокала. – Я хотела бы поговорить о том, о чем не хочется говорить… Мы с тобой никогда и не говорили об этом, как будто условились заранее. А сейчас я хочу спросить у тебя…

Теперь Вербин перестал улыбаться и опустил глаза. Они оба теперь сидели, не глядя друг на друга.

– О чем? – коротко и глухо спросил он.

Музыка в динамике на противоположной стене сменилась на нежную, лирическую.

Это была песня об одинокой женщине и о ее любви к женатому мужчине…

Но, от любви устав, Испытывая страх, Она следит за стрелкой на часах…

– Почему ты меня отпустил тогда? – спросила Марина, сделав над собой последнее усилие, которое, против ее ожидания, далось ей легко.

Она сидела замерев, даже не моргая и страшась следующего мгновения. С одной стороны, она неожиданно набралась храбрости и спросила о том, о чем смертельно боялась даже подумать, но что волновало ее. С другой стороны, Марине было страшно: ведь она коснулась темы, которая была запретной между ней и Владимиром. Да не просто коснулась, а впрямую задала вопрос. Как он может на это отреагировать?

Вербин медленно поднял на нее взгляд, помедлил еще, а затем улыбнулся. Он понял ее состояние.

– Ты нарушила правила, – сказал он. – Мы ведь с тобой еще в первый раз молча условились не вспоминать об этом. Было такое? А сейчас ты сама спросила.

Марина вздрогнула, легкий холодок пробежал у нее между лопаток. Но она всегда доводила начатое до конца. Будь что будет.

– Может быть, пришла пора изменить правила, – совсем тихо произнесла она.

– Зачем лгать себе и говорить, что ничего не было? Это было, это не приснилось нам обоим. Ты отпустил меня тогда. Почему ты это сделал?

Опять последовала пауза. Из динамика доносился голос Алены Апиной:

Любовь ее грешна, Но ангелы живут на небесах…

Прислушавшись к словам песни, майор неожиданно усмехнулся.

– Вот примерно поэтому, – сказал он, кивнув в сторону динамика. – Ангелы живут на небесах. А на земле все не ангелы, и каждый человек может оступиться, попасть в дикую историю, наделать ошибок. Всякий и каждый. Совсем недавно я на твоих глазах отпустил с миром гражданина Поликарпова. Помнишь? Отпустил, потому что не хотел портить ему жизнь. Ты ведь не удивилась и даже сама сказала мне потом, что я правильно поступил. Знаешь, я уже давно придумал для себя такую заповедь: если можешь не ломать человеку судьбу – не ломай ее.

Он поднял бокал и залпом выпил остатки коньяка. Потом поставил бокал на стол и закончил:

– А когда я увидел тебя в своем кабинете шесть лет спустя и узнал, кем ты стала и почему пришла, – понял, что не ошибся в тот раз. Правильно поступил.

Разве не так? И еще у меня есть к тебе просьба.

– Какая? – прошептала Марина, все еще глядя в свой бокал и как будто окаменев.

– Во-первых, всегда смотри мне в глаза – спокойно и уверенно, – улыбнулся Вербин. А затем, когда Марина подняла на него взгляд, посуровел и добавил:

– И второе… Больше никогда не возвращайся к этой теме. Сейчас ты захотела спросить меня, сама заговорила. Я ответил тебе, и хватит об этом. Проехали.

Навсегда. Договорились?

Она не успела даже кивнуть, потому что сидевший за дальним столиком мужчина вдруг обернулся.

До этого Марина вообще не видела лиц сидящих в кафе людей: их было немного, и они ее не интересовали. К тому же тот, что обернулся сейчас, все время сидел спиной, разговаривая со своим собеседником.

Но сейчас их взгляды внезапно встретились, и Марина с ужасом узнала Вадима…

Черт! Он что, преследует ее? Нет, непохоже, потому что и сам бывший супруг, недавно получивший окончательную отставку, выглядел страшно удивленным.

Вербин заметил, как изменилось выражение лица Марины, и проследил за ее взглядом.