Приговоренный - Валерий Еремеев Страница 65

– Ладно, убогий. Прочитай еще раз свои показания и сам скажи, что в них неправильно. Найди десять отличий.

– Десять?

– Это я так. Игра такая есть. Два почти одинаковых рисунка, в которых есть отличия. Читай.

Егерь взял бумагу трясущимися руками. Спустя пять минут сказал:

– Ну, в общих чертах, тут все правильно написано. Разве только…

– Поохотиться с подсадной на уток не было идеей Лапова, – подсказал Сыч. – Ты, Егорыч, сам ухватился за предложение Чикалюка.

– Ну, пускай я.

– Не нукай.

– Хорошо-хорошо, я. Для вас это что-то меняет?

– Не исключено. Рассказывай.

– Да что рассказывать? Я сам Ивану Семеновичу предложил. После разговора с Чикалюком. Сказал, что было бы неплохо уток пострелять, сказал, что есть человек с крякушами. Сказал, что я за него ручаюсь. Ну, Иван Семенович и дал добро.

– Чикалюк небось тебе и деньжат подкинул, чтобы ты его ввел в ваше общество?

– Чего спрашиваете, раз сами все знаете. Да, он был очень настойчив.

Сыч дал ему ручку, бумагу и папку, чтобы было на чем писать.

– Твори, писатель.

Егерь неохотно положил на колени папку. Писать ему очень не хотелось, но спорить с Сычом не хотелось еще больше. Спросил:

– Только я не буду писать про то, что Чикалюк мне деньги давал? Напишу просто, что он сильно меня просил устроить охоту с подсадной. Хорошо?

– Мне понравилось, как ты про него сказал: «Он был очень настойчив». Вот так и напиши.

«Значит, Лапов с Пасечником не планировали уничтожать Юрцышина на охоте, – думал Сыч всю обратную дорогу. – А кто планировал? Или это все лишь плод моего воображения? Но почему тогда Чикалюка убили? Чьим он был человеком?»

– А что там у Лапова с ружейным замком случилось? – спросил Сыч в конце, уже без протокола. – Он правда сломан был?

– Не то чтобы совсем сломан. При заряжании курок не ставился на боевой взвод. Во время прошлой охоты это проявилось. Надо было зачистить маленько. Я сказал, чтобы он снял замок и оставил мне, а я с ним поковыряюсь.

По приезде в город Сыч попросил высадить его в центре, предупредив бойцов, чтобы не распространялись о поездке и разговоре с егерем. Пешком прошел несколько кварталов до здания управления службы безопасности. Нашел в записной книжке мобильника номер, по которому звонил только в самых крайних случаях.

– Можно записаться к вам на прием? Это очень важно.

– Вы где?

– Внизу. Возле вас.

– Поднимайтесь. Я позвоню дежурному. Вас пропустят.

* * *

Два дня спустя Сыч находился в кабинете покойного Богомаза. За окном опять принялись забивать сваи. Все надеялись, что последние. За столом покойного было прибрано. Ни ручки, ни бумажки, ни даже календаря. Только пепельница, да принадлежавший некогда капитану травматический пистолет «форт» матово блестел металлом.

Сыч затушил сигарету в пепельнице, взял пистолет, проверил обойму, дослал патрон в ствол и при очередным ударе копра по свае выстрелил в пол.

Первым на выстрел прибежал дежурный, потом повалили толпой остальные: Пустовит, два сотрудника из взрывного отдела, Жанна Игоревна и сам Таратута Владимир Михайлович, или только что пришедший в управление, или, наоборот, собиравшийся уходить, потому что был с плащом, который по своему обыкновению держал перекинутым через руку. Секретарша сразу бросилась к Сычу едва ли не на шею:

– Руслан Петрович, вы не ранены?!

Увидев, что с ним все в порядке, смутилась, покраснела, отступила к дверям.

– Не беспокойтесь, дорогая Жанна. Что со мной станется? – улыбнулся Сыч в первый раз за последние три или четыре дня.

– Что-то, может, и станется, если вы немедленно не объясните стрельбу в служебном помещении, – с угрозой произнес Таратута. – Вы что, майор, забыли, как с оружием обращаться? И почему посторонние в помещении?

Под посторонними понимались сидящие у стены молодая женщина и двое мужчин среднего возраста. Один из них, стройный, в сером костюме в чуть заметную темную полоску, поднялся и протянул Таратуте служебное удостоверение.

– Федоров Олег Иванович, капитан Службы безопасности Украины. Но вы правы, народу здесь многовато.

– Всем лишним вернуться на свои места! – рявкнул Таратута.

Когда сотрудники стали расходиться, Федоров задержал секретаршу, сказав, что к ней еще будут вопросы. Таратуте это вовсе не понравилось:

– По какому праву вы здесь распоряжаетесь?

– По праву члена межведомственной следственной группы, которая занимается изучением обстоятельств гибели сотрудника УБОПа капитана Богомаза Николая Васильевича.

– Расследование гибели Богомаза завершено. Он застрелился.

– Расследование возобновили. Благодаря майору Сычу выявились новые обстоятельства. И в рамках этого расследования только что в этом помещении проводился следственный эксперимент, – Федоров кивнул на мужчину и женщину. – Кошелева Вероника Сергеевна, администратор салона красоты, что в доме напротив, Олег Никитович Гандурский, прораб с соседней стройки. Сюда их пригласили в качестве понятых. Суть эксперимента следующая. Когда погиб Богомаз, никто из находящихся на месте сотрудников не слышал выстрела. Тогда был сделан вывод, что выстрел не слышали из-за того, что на стройке забивали сваи. Но теперь мы увидели, что, невзирая на шум за окнами, выстрел, который сделал майор Сыч, услышали многие. В том числе и вы. Вывод: тот, кто стрелял из травматического пистолета «форт», принял и другие меры, чтобы заглушить звук. И это был не Богомаз. Если он сам решил уйти из жизни, стал бы он беспокоиться, услышат выстрел или нет?

Федоров замолчал, и, пользуясь этим, к разговору подключился Сыч:

– Есть еще один вопрос, который не давал мне покоя с самого начала. В день смерти у Богомаза было с собой табельное оружие. Его обнаружили в ящике стола вместе с кобурой и запасной обоймой. Если он стрелял сам, то зачем воспользовался травматикой, рискуя просто покалечить себя, а то и остаться на всю жизнь инвалидом. Из боевого уж всяко вернее. Вывод: это убийство, и убийца был ему хорошо знаком. Настолько, что Богомаз без колебаний дал ему в руки свой «форт». Убийца мог сказать, что тоже собирается приобрести травматику, сделать вид, что его интересует мнение жертвы, а заодно попросить посмотреть устройство пистолета. Просить табельное оружие он, конечно же, не рискнул, да и какой бы он придумал в этом случае предлог?

Таратута презрительно посмотрел на майора и отвернулся, решив общаться исключительно с представителем службы безопасности.

– Допустим, все это так. Но разве о проводимом здесь следственном эксперименте вы не были обязаны поставить в известность меня? Или я тут не начальник, а просто затычка в бочке?