Забей стрелку в аду - Сергей Зверев Страница 65

Усесться в «малышку» не удалось. Какой-то слабоумный или чрезмерно наглый владелец сигарообразного корыта заблокировал выезд. Прочитав охраннику длинную нотацию с применением непарламентских выражений, Угланова пнула четырехколесного монстра по колесу.

– Я схожу за покупками и, когда вернусь, разнесу эту лайбу по болтикам. А ты, Юрочка, перестанешь дрыхнуть на службе.

Охранник, конопатый парнишка с лицом, не обремененным интеллектом, влюбленно пялился на эффектную журналистку, так не похожую на его сверстниц.

– Нет проблем. Оформим по высшему разряду, – невпопад, бессмысленно талдычил охранник.

Такая преданность растрогала Угланову. Потрепав парня по щеке, она покинула стоянку и отправилась посетить ряды муниципального рынка, расположенного через квартал от здания редакции.

Пешая прогулка благотворно подействовала на Дарью. Мужчины оборачивались ей вслед. Какой-то носатый тип, удивительно похожий на общипанного грача, восхищенно поцокал языком и отпустил неуклюжий комплимент, на который Угланова не захотела отвечать. Ей хватало морального удовлетворения осознавать себя действительно привлекательной женщиной. Ничто так не стимулирует настроения особам слабого пола, как знаки внимания представителей сильной половины.

Дарья шла, цокая каблучками, гордо приподняв подбородок и чуть выгнув корпус, шествуя, как модель на подиуме. У нее не было оснований вести себя иначе. Дома журналистку ждал любимый мужчина. В проекте намечался сенсационный репортаж, за который можно было отхватить престижную, возможно, международную премию. Синоптики обещали снижение температуры и проливные дожди. Даже прогноз гидрометеоцентра радовал Дарью.

До рынка было рукой подать. Желтый рекламный щит с надписью «Выставка-продажа памятников» всегда бесил журналистку своей несуразностью. Реклама возвышалась над арочным входом вместе с лозунгом кофейной компании «Нескафе» – «Все к лучшему».

Но сейчас, ступая на зебру пешеходного перехода, Даша засмеялась идиотскому сочетанию рекламы надгробий и дарующего бодрость напитка.

В уме она составляла список покупок, когда со стороны автобусной остановки вырулила белая «девятка». Будь девушка понаблюдательнее, она давно приметила бы машину, похожую на зубило, следовавшую за ней параллельным курсом достаточно долго. Водитель «девятки» пас журналистку почти в открытую, не пользуясь элементарными методами скрытой слежки.

Интенсивного движения на этом переходе никогда не было. Поэтому Угланова шла, уверенно глядя перед собой. До бордюра, через который надо было переступать, высоко поднимая ноги, оставалось полметра.

«Жигули», прибавив скорости, неслись прямиком на девушку. Женщина в цветастом платье, стоявшая под рекламой надгробий и, видимо, ждавшая потерявшуюся среди торговых рядов подругу, дико закричала.

Дарья отпрянула назад, заметив, что передние колеса «девятки» поворачиваются вслед за ней. Разогнавшись, водитель ударил по тормозам. Синий дымок горящих протекторов шлейфом протянулся за автомобилем. Противный скрежещущий звук резанул по барабанным перепонкам. К крику посетительницы базара приплюсовался басовитый мужской голос:

– Мудаки, куда прете!

Ничего этого Даша не слышала. Она онемела и оглохла от страха, и только зрение услужливо фиксировало надвигающийся перед «Жигулей» и удивительно хладнокровную рожу с нехорошей ухмылкой за лобовым стеклом.

Удар был несильный, но чувствительный. Пластиковый бампер подсек ноги Даши, и она упала на капот лицом вперед. Водила, дернувшись, сдал назад. Беспомощно взмахнув руками, Даша скатилась с капота и шлепнулась на воняющий гудроном асфальт.

Выскочивший из машины здоровяк помог девушке подняться. Встав, Даша осмотрела ноги. Сбитые колени кровоточили. Сильная боль атаковала с нескольких сторон. Попробовав пошевелить правой рукой, Даша ойкнула и схватилась за плечо, в которое словно вонзили раскаленную иглу. Так же разламывалась поясница.

– Ну, парни, вы и козлы, – Угланова приготовилась выдать горе-водителю по полной программе с применением нецензурных выражений.

– Извини, дорогая. Сейчас мы тебя в больничку мигом доставим. Компенсация за нами. Отстегнем в пределах разумного. Садись в тачку, куколка. Раз виноваты, то виноваты! – Здоровяк сгибался в полупоклоне, прикладывал руки к груди.

Его спутники не выходили из машины. Медленно, но верно начала собираться толпа. Однако ничего интересного, кроме девушки с разбитыми коленями и взлохмаченными волосами, люди не замечали. Зрелище не отвечало запросам взыскательной уличной публики, которую могли заинтересовать лишь серьезные вещи вроде моря крови на мостовой да обезображенных трупов. Поэтому, не успев собраться, толпа стала рассасываться. На месте происшествия оставались лишь самые стойкие и непосредственные свидетели.

– Дебилы! Кто так гоняет? Тебе, сволочуга, на велике трехколесном кататься надо, – активничала, не переступая через бордюр, тетка в цветастом платье.

Ее поддерживал пенсионер, смахивающий на пивную бочку:

– В ментовку, девка, в ментовку водилу тащи.

Признав повреждения несерьезными, Даша подбоченилась и приготовилась к дальнейшим разборкам с водителем. Ни в какую больницу она ехать не собиралась и денег от здоровяка взыскивать не хотела. Но ее уложили на асфальт, испортили загар на ногах, испачкали одежду и повредили плечо. Все это не могло пройти совершенно безнаказанным.

Амбалистый водила с серебряной цепью на бычьей шее, сравнимой по толщине с собачьим ошейником, настаивал, не позволяя пострадавшей открыть рта:

– Лапонька, поедемте скорее к врачу! У меня отличные медики схвачены. Сделают компрессик, и все дела. Я отвечаю, вернетесь домой как новенькая… А может, в рестик замахнем, отметим, так сказать, неожиданное знакомство.

Что-то липкое было в верзиле, сыпавшем предложениями. Липкое, как у монстров из ночных кошмаров. Гордо тряхнув копной темных волос, Даша дунула, убирая челку, упавшую на глаза, и достала блокнот.

– Что ты делаешь? – заискивающе улыбаясь, спросил верзила.

– Номер твой записываю, – Дарья намеревалась лишь припугнуть, не собираясь давать делу ход.

Водитель беспомощно оглянулся и развел руками. Дверцы «девятки» распахнулись. Насупленный громила с родимым пятном на лбу, приближаясь к девушке, бросил напарнику:

– Хорош, Моня, канителиться. Заводи тачку, и отваливаем. Сразу суку надо было заломать, а не представление разыгрывать… Ну ты, шалава, метнулась в тачку!

Последнюю фразу он прорычал, подойдя вплотную. Что-то твердое и холодное уперлось в диафрагму живота журналистки. Даша опустила глаза и увидела вороненую сталь пистолета. В груди Углановой бешено заколотилось сердце.

– Не рыпайся, писака! Прибью голыми руками, – прошипел Лишай, брызгая слюной.

Западня захлопнулась. Находясь почти в центре Москвы, Даша чувствовала себя беспомощным ребенком, к которому никто не мог прийти на помощь.