Умереть, чтобы воскреснуть - Андрей Воронин Страница 64

Очнулся он среди ночи в больничной палате.

На черепной коробке будто держался весь аккуратно побеленный потолок. Сиверову показалось, что хребет его согнут в дугу неимоверной тяжестью. Он попытался пошевелить руками и ногами.

Это удалось, но вызвало прилив одуряющей боли.

«Спасибо, хоть конечности работают», — подумал он перед тем, как провалиться в забытье.

С утра ему ставили капельницу, возили на тележке делать снимок. Вкололи обезболивающее.

Оно подействовало: Сиверов даже вспотел от облегчения. Снова надолго заснул, но мозг теперь не крутился на холостых оборотах.

Он снова очнулся ночью — уже второй ночью в одноместной больничной палате. Где мобильник?

Без него чувствуешь себя отключенным от внешнего мира.

Приподняв руку, он увидел рукав больничной пижамы — «веселенький» в цветочек ситец. Вещи, наверное, висят во встроенном шкафу. Он сделал усилие, отрывая спину от кровати. Сел, переводя дух, попробовал встать на ноги. Голова моментально налилась чем-то тяжелым вроде ртути, центр тяжести нарушился, Глеб упал боком на матрац.

После нескольких безуспешных попыток он все-таки добрался до встроенного шкафа. Оружия, конечно, не было, но отключенный сотовый отыскался в кармане брюк. Специально оставили — проследить, куда и кому он позвонит?

Забрав мобильник, Глеб спрятал его в тумбочку и снова лег, оценивая свое состояние. Сотрясение мозга, травма позвоночника. Но, кажется, обошлось. Только вот когда он вернется в рабочее состояние? Прогресс, в общем-то, заметный. Если врачи не попытаются мешать организму, через сутки можно высунуть нос на улицу.

Он прислушался к женским шагам в коридоре.

Наверное, дежурная медсестра. Через какое-то время она прошла опять, на этот раз гораздо быстрее и целеустремленнее — возможно, кому-то из больных понадобилась помощь.

«Как там капитан? — думал Глеб. — Куда он увел заложников? Не так-то просто тащить их за собой в пожарном режиме, даже если они ничего не имеют против».

Сиверов думал медленно, заново привыкая к этому процессу, как человек, который учится ходить после травмы ног. Его прервал звук мужских шагов. Почему-то Глеб сразу понял, что это к нему. Захотели прикончить в постели?

Не зажигая света, в палату вошел подполковник в белом халате. Увидел Глеба, лежащего с открытыми глазами.

— Не спишь? Вот и отлично. Боялся тебя напугать.

— Здравствуйте, товарищ подполковник.

— Здравствуй.

Присев на стул, он огляделся по сторонам, оценивая палату.

— Как тебе здесь? Персонал, уход?

— Нормально.

— Так иногда случается. Свои по ошибке стреляют по своим.

— Знать бы наверняка, мы бы сдались. Я засомневался — вдруг это Максимовы «охотники».

— Тебя, как ты догадываешься, приняли за капитана.

— Догадываюсь.

— Хочешь спросить, как они там оказались?

Сейчас у нас на Лубянке сложная ситуация. На руководство давят в связи с этим делом. Отсутствие результата недешево нам обходится. Вот они и задействовали людей без моего ведома. Причем далеко не вчера и не позавчера. Опрашивали народ по всему Подмосковью, анализировали информацию и в конце концов вышли на объект 149А. Представляешь мое состояние, когда я обо всем узнаю? После такого впору рапорт об отставке писать.

Он хрустнул пальцами и покрутил на безымянном тонкое обручальное кольцо.

— На самом деле здесь ничего личного, никакого недоверия ко мне. Это мода у нас такая: назначать ответственного, а потом действовать через его голову.

— Что теперь?

— Тебя я кое-как отстоял. Слава богу, тебе хватило ума никого не ранить. Вот с Веденеевым проблем прибавилось. Если сообразит, что на объект нагрянули свои, его доверие к ФСБ резко пойдет на убыль. В том числе и ко мне. А ему сейчас как никогда нужна помощь. Во время всей этой кутерьмы Мирону Митрохину удалось сбежать. Он уже повидался с родителями, я даже не знаю, куда они его пристроили до завершения всей истории. Но меня не Мирон волнует, а остальные.

Веденеев мог взбелениться. Пусть он бывший наш сотрудник со стажем. Неважно — имея дело с заложниками, в любом случае влезаешь в волчью шкуру, и она местами начинает прирастать к коже.

— Неужели отыграется на остальных? — с трудом проговорил Слепой.

Он вспомнил капитана, прижатого к полу. Уже тогда веденеевское самолюбие было основательно уязвлено. Дальше — больше…

— Начнет прессовать, радикально пересмотрит режим содержания. Нужно срочно выйти на контакт. Раньше мы с ним регулярно сверяли часы, а теперь он молчит.