Штрафной удар - Фридрих Незнанский Страница 63

25 февраля

— Елы-палы, — вздохнул Денис. — Я чувствую себя полным идиотом. К тому же профнепригодным идиотом.

— А чего ты дергаешься, — философски заметил Турецкий. — Все разрешилось как нельзя лучше. Комарова продали, «Буревестник» получил неплохую компенсацию, ты — гонорар. Все довольны.

Они сидели на банкете в «Балчуге» после пресс-конференции, на которой представители «Буревестника» и «Бонавентуры» сообщили о достигнутом соглашении и состоявшемся переходе Антона Комарова из российской команды в итальянскую. Оба клуба представляли не первые лица, и сам футболист тоже отсутствовал, по слухам, он был уже в Италии. На пресс-конференции особенно подчеркивалось, что «Бонавентура» проявила добрую волю, учитывая немалые заслуги «Буревестника» в становлении Комарова как высокопрофессионального спортсмена. Ведь при желании, форсируя конфликтную ситуацию, итальянцы могли получить его практически даром.

— Но сколько времени потеряно! — не унимался Денис. — И люди погибли… Да ведь еще в самом первом разговоре президент «Буревестника» упоминал, как в газетах писали, что Комаровым интересуются итальянские команды. Получается, круг замкнулся.

— Ну так что же ты проморгал эту версию?

— А что — я? Что — я?! Сам Комаров заявил Рыбаку, что его лично привлекает испанский или английский чемпионат! Толку-то от всей этой болтовни было на грош. Сколько всего за это время фигурировало — сначала немцы, потом «Салют», испанцы, украинцы, даже американская команда была!

— А теперь вот нашего вундеркинда заграбастал синьор Винченцо Кандолини — владелец фабрик-заводов-газет-пароходов и автоконцерна «Фиат», одного из крупнейших потребителей титана. И в определенном смысле большой поклонник России, в которой «Фиаты» пользуются неослабевающим спросом, особенно выпущенные в пятницу и ввезенные без таможенной пошлины.

— Почему — в пятницу? — удивился Денис.

— Это оч-чень специальная история, — ухмыльнулся Турецкий. — Но я до нее доберусь.

Русская версия. Он знал, что она думала сейчас об отце. Но не рука отца, а его рука лежала на ее плечах. Он негромко болтал о приятных пустяках. Это, как он надеялся, немного отвлечет ее. В утренней тишине они неторопливо прохаживались вдоль палубы, тихое покачивание корабля на приколе убаюкивало. Летний туман, теплый, но не менее плотный, чем зимой, скрывал их от посторонних глаз.

Он отметил про себя, что даже в тревоге Валерия выглядит изумительно. Это ему нравилось. Он был горд, что обладает ею.

Мимо прошагал капитан и, почтительно откозыряв, бросил:

— Привет молодоженам, не спится?

Она неопределенно кивнула и чуть ускорила шаг. Они поднялись на верхнюю палубу. Пассажиры теплохода еще спали, но матросы уже взялись за утреннюю уборку. Они сновали по палубам с ведрами и щетками, и укрыться от них не было никакой возможности.

— Пойдем в каюту? — предложил он.

Она отрицательно покачала головой:

— Сейчас взойдет солнце…

Рассвет окрашивал туман в розовые тона, но он был по-прежнему плотным и скрывал корабль густым облаком. Это первое утро, что они проведут вместе. Еще вчера была утомительная и не такая уж приятная суматоха свадьбы: переполненный ЗАГС, орда малознакомых людей с охапками цветов и слюнявыми поздравлениями. Хорошо еще, что не пришлось присутствовать на банкете — прямо из ЗАГСа двинули в аэропорт, а с самолета — на теплоход…

— Неужели это никогда не закончится? — Она словно очнулась от забытья и, развернувшись, взглянула ему в глаза.

Он с трудом удержался, чтобы не улыбнуться. Он прекрасно понимал, что это она не об их свадебном путешествии и не об их, он искренне надеялся, долгой совместной жизни, которая только-только начиналась, она снова об отце.