Операция "цитадель" - Богдан Сушинский Страница 60

— Приемлю, но с трудом.

— В таком случае наслаждайтесь моим предельно простым и единственно доступным вам, Скорцени, объяснением: в ваши объятия меня бросает, ну, скажем, жестокая, казарменная потребность плоти — только и всего.

— «Казарменная потребность плоти» — это убедительно. В таком случае остался еще один вопрос, к которому вы точно так же неосторожно подвели меня: кого вы имели в виду, говоря о моих любовницах?

— Мне ли знать имена всех их?! Княгиню Марию-Викторию Сардони, например.

— Княгиню Сардони, говорите? Неожиданная мысль. Спасибо за подсказку.

И когда Скорцени мрачно призадумался, Лилия сразу же занервничала, понимая, что сейчас он решает для себя: не отменить ли визит в Будапешт Фронштайн, чтобы чуть позже послать вместо нее княгиню Сардони?

Лилия настолько допускала возможность подобного решения, что всерьез забеспокоилась: от Скорцени можно было ожидать чего угодно.

— Нет, Сардони — не совсем то… — наконец, спасительно пробормотал Скорцени.

— Я бы выразилась точнее: Сардони «вообще не то».

— Не пытайтесь разозлить меня, Фройнштаг. Если я сказал, что «не совсем то», — имелось в виду, что Мария-Виктория слишком тесно связана с английской разведкой. К тому же, насколько мне известно, сейчас она в Италии. При иных обстоятельствах княгиня вполне способна была бы заменить вас.

— Я-то подумала: вы попросту испугались, что княгиня затмит красотку Юлишу и займет ее место в гареме Салаши. А ведь новоявленный фюрер нужен вам с незамутненными любовью мозгами, разве не так?

Этот странный диверсионно-дипломатический диалог их все еще происходил в комнате, где их никто не прослушивал. А постели, которые они время от времени освящали своим любовным по́том, становились свидетелями и не таких словесных дуэлей.

Вспомнив, что она отправляется на задание, причем весьма серьезное, Фройнштаг решила чуть притупить свое жало, или, по крайней мере, уменьшить содержание в нем яда.

— Кажется, вы упомянули о связях княгини Сардони с английской разведкой, — тон ее стал серьезнее, и это несколько успокоило Скорцени. А то он действительно начал подумывать, не отложить ли ему визит «фрау Вольф, супруги доктора Вольфа», как значилась по паспорту его СС-спутница, — в Будапешт. Своей агрессивностью она могла сразу же и навсегда отпугнуть от себя Юлишу.

— Прикажете тотчас же арестовать ее?

— Для начала как можно реже упоминать ее имя. Во всяком случае, в моем присутствии.

— Если вы и впредь будете злословить, Фройнштаг, мне не останется ничего иного, как лично отправиться к баронессе Юлиане фон Шемберг. Надеюсь, эта перспектива сразу же придаст вам энтузиазма.

Фройнштаг мгновенно присмирела. Соперниц, любых, она по-прежнему опасалась куда больше, нежели вражеских пуль. Пусть даже отправленных.

— Мне бы не хотелось этого, штурмбаннфюрер, — кротко призналась она. — Говорят, эта венгерка — самая настоящая брюнетка. То есть я имею в виду не крашенная.

— Ну и что?

— А то, что брюнетки — как раз в вашем венгерском вкусе.

— Что-то не замечал. До сих пор выбирал по форме бюста. Иногда — по конфигурации ног.

— В ногах вы, Скорцени, как раз ни черта не смыслите, — вновь вселился в нее бес язвительности. — Абсолютно ни черта.

— В таком случае вам нечего тревожиться, Фройнштаг. С ногами у вас всегда будет все в порядке. Очевидно, в свое время я попросту не рассмотрел их хорошенько. Что же касается брюнеток, то ведь мы в Венгрии. Здесь каждая вторая — брюнетка.

— Иначе с какой стати я бы так нервничала?