Шальные деньги - Андрей Воронин Страница 6

"Кто ж тебе правду скажет, – подумал он, – это пока со мной Ленский довольно холоден, а прижмет его – другое петь станет”.

А пока Прохоров терпеливо сносил все удары, которые наносило государство по холдингу, брал на себя ответственность за прегрешения хозяина. Он и телефонные разговоры по своей инициативе прослушивал, и компьютерную информацию воровал. Ленский пока слово держал, выгораживал Прохорова как мог, хотя, как подозревал Николай, его терпения надолго не хватит. Он даже сделал упреждающий ход – попросил Спартака Ивановича Ленского позволить ему уйти со службы. Мол, возьму на себя все грехи и вместе с ними уйду в сторону.

– Николай, не пришло еще время, – улыбнулся Ленский, – ты не смотри, что на нас с Даниловым наехали, выберемся на поверхность при любой власти. Нет на свете людей, с которыми нельзя договориться при помощи денег.

Прохоров тогда кивнул, но вспомнил тех, кого ему приходилось убирать по распоряжению олигарха. “Значит, не со всеми договорился. Вот же черт, – продолжал рассуждать Прохоров, глядя на бегущую под колеса джипа дорогу, – земля-то у швейцарцев совсем ни к черту, даже картошку не посадишь: горы да скалы, а живут лучше нашего. Опять же странно получается: деньги Ленскому легче заработать в России, а спрятать легче здесь”.

До многих вещей, которые делал его хозяин, умом Прохорову дойти было сложно, не хватало ни образования, ни информации. Николая всегда удивляла та беспардонность, с которой действовали Данилов и Ленский, они вели себя так, словно купили всю страну. Потом, правда, выяснялось, что куплено далеко не все, и начинались передряги. Но лучшего места службы Прохоров найти не сумел. Быть начальником личной охраны олигарха – это покруче, чем носить погоны генерала ФСБ или МВД.

Поначалу Прохорову трудно было перестроиться. Ленский был слеплен совсем из другого теста, чем прежнее начальство. Люди в погонах никогда не умели отделять себя от должности, которую занимали. Генерал оставался генералом, даже на пляже. Ленский же умело давал понять собеседнику, что он такой же человек, как и его собеседник. Он мог запросто поговорить по душам, объяснить свою позицию, выслушать чужую и только потом сказать:

– Я знаю, что предлагаю сделать гадость и подлость, но ты же, Николай, понимаешь, что на своем месте я поступить по-другому не могу.

И хоть перед самым отъездом Ленский смотрел на Прохорова невинно, будто отправлял его в увеселительную поездку, Николай чувствовал: то, что ему предстоит сделать, – поважнее прослушивания телефонных разговоров государственных чиновников.

"Как они тут со скуки не умирают? – подумал Прохоров о швейцарцах. – Страна маленькая, за неделю всю объездишь”.

Перед въездом в Берн он собственноручно выключил магнитофон. Незачем привлекать к себе внимание. Машины остановились напротив офиса. Прохорову часто приходилось слышать о существовании негласного швейцарского филиала, но оказался он возле него впервые. Раньше, в воображении, эта контора рисовалось ему величественной, дорогой, броской.

– Здесь? – спросил он у Вадима.

– Что, не похоже? – засмеялся тот.

– По-русски в конторе кто-нибудь разговаривает? – спросил Прохоров, медленно выбираясь из машины.

По привычке он незаметно осмотрелся. Никого подозрительного не заметил.

Лишь только Прохоров переступил порог офиса, как тут же почувствовал, какая напряженная атмосфера в нем царит. Лица сотрудников были серыми. Глядя на них, можно было подумать, что началась война и вот-вот враг войдет в город.

– Садитесь, господин Прохоров, – с сильным акцентом обратился к нему управляющий филиалом.

– Наш специалист по компьютерам, – представил своего спутника Прохоров, усаживаясь на кожаный диван для посетителей.

Юра уже вовсю щебетал по-немецки, устроившись рядом с местным оператором.

– Господин Ленский предупредил нас, через полчаса все должно быть готово, вы уедете строго по графику.

Прохоров улыбнулся. Ему вспомнилось, как в детстве он мечтал хоть одним глазком посмотреть на далекие страны. И вот теперь оказался в одной из них, но у него не то чтобы посмотреть как следует, а даже зайти в магазин, в бар нет времени. Полчаса ожидания – и снова в дорогу.

Юра спешил. Он установил на коленях маленький переносной компьютер и, сверяясь со списком, сортировал файлы программ. Его руки непринужденно носились над клавишами, как носятся они у пианиста-виртуоза. По мере того как сотрудники выполняли требующуюся от них работу, управляющий их отпускал, и через двадцать минут в офисе остались лишь он сам, компьютерщик и охрана Ленского. Юра сиял. Он чувствовал, что сейчас огромное дело замкнуто на него одного, знал, что в мире найдется максимум человек сто, способных понять систему, по которой он работает, и уж точно ни одного из этих понятливых нет сейчас рядом с ним. Он вогнал серебристый, чуть отливающий зеленью лазерный диск в записывающее устройство и картинно нажал на клавишу.

– Пишется, – с придыханием проговорил он. Чуть слышно гудело записывающее устройство. Даже Прохоров почувствовал торжественность момента, когда диск вновь выехал на дневной свет.

– Вся необходимая вам информация согнана на стримеры, – сказал Юра по-немецки, обращаясь к управляющему, – то, что касается России, я уничтожил полностью.

Управляющий вздохнул с облегчением. Последнюю неделю он пребывал в ужасном стрессе, ведь в ежедневных публикациях в газетах, журналисты, традиционно ссылаясь на мифические источники, заслуживающие доверия, предупреждали, что прокуратура вот-вот займется филиалом всерьез. И наконец теперь компьютеры фирмы не содержали ничего такого, что порочило бы ее репутацию.

Юра взял компакт двумя пальцами и посмотрел на бликующую поверхность.

– Даже страшно к нему прикасаться, – прошептал он.

Прохоров открыл небольшой чемоданчик, врученный ему Ленским перед отъездом из Москвы. Компакт-диск лег в углубление, крышка защелкнулась. Прохоров закрыл замок и защелкнул на запястье браслет, соединенный титановой цепочкой с ручкой чемоданчика.

– Вот и все, – произнес он, поднимаясь.

– Можно отдыхать, – сказал Юра, откатываясь на кресле от низкого офисного стола. – То, что я сделал, можно назвать генеральной уборкой, – засмеялся он, – весь мусор собран в одном месте… – он помолчал и добавил:

– Золотой мусор.

Чувствовалось, что управляющему не терпится выдворить гостей, чтобы наконец вздохнуть спокойно. Он выразительно посмотрел на Прохорова. Тот достал трубку и позвонил Ленскому в Москву.

– Да, мы все сделали. Уже выезжаем.

Он слышал, как дрожит голос Ленского, и легкий чемоданчик в руке показался ему таким тяжелым, словно был отлит из чистого золота.

Прохоров вышел на крыльцо. Город выглядел абсолютно буднично. За стеклом кафе сидели люди, пили кофе, беседовали. Стоянка возле офиса опустела. Все служащие уехали, лишь два джипа оставались на ней.