Техника победителей - Владимир Воронов Страница 6

— И? — Терпеть не могу, когда высказываемая мысль прерывается на середине. Так что ее приходится додумывать самостоятельно.

— Я вызываю вас на поединок! На равном оружии, до смерти одного из нас! И пусть восторжествуют Правда и Справедливость! — Самое хреновое во всей этой истории, что отказаться ну никак нельзя. Свои-то, может быть, и поймут. Но никак не окружающие. Мнение которых обо мне немедленно упадет ниже плинтуса. «Трус!» — скажут они. А обвинение в трусости — это более чем серьезно. Причем оно ударит по всему моему Роду. Слово — не воробей: нагадит, не отмоешься!

И рассказывать до дуэли о том, чем именно занимался покойный далеко-далеко отсюда, — бессмысленно. После схватки, если я останусь в живых, меня внимательно выслушают. Чтобы сказать пару вежливых, но абсолютно ничего не значащих фраз. Потому что у покойного барона и его родни имеются бумаги, подтверждающие его принадлежность к благородному сословию. По крайней мере, в КСЗ. А вот те, кого он публично прикончил для устрашения прочих аборигенов на далекой и никому не известной планете, таких бумаг не имели. Но любые попытки избежать драки, осуществленные здесь и сейчас, будут истолкованы вполне определенным образом.

Тем более что дуэльный кодекс гласит: потребовать удовлетворения от обидчика за каждое оскорбление Чести и Достоинства можно только один раз. Независимо от повода, а также от исхода состоявшегося поединка. Так что, если я переживу будущий бой, больше никто из родственников покойного ничего мне сделать не сможет. Во всяком случае, официально. Все последующие попытки снова вызвать меня на дуэль будут отклоняться еще на стадии рассмотрения. Что, впрочем, не помешает многочисленным желающим меня прикончить найти другое обоснование для этого действа. Однако пора что-то говорить. Ведь все смотрят на меня, ожидая ответа.

Другое дело, что даже в этой ситуации есть определенные варианты. Прежде всего, присутствие герольда означает, что в данном конкретном случае командир вольного отряда признан равным целому барону. Пусть даже и аристократу Свободных Звезд, где гораздо более свободно смотрят на некоторые моменты взаимоотношений между разумными, [2]имеющими право носить оружие. Да и сами титулы — вполне официально продаются Его Величеством по всем известной цене. То есть с сегодняшнего дня и до самой смерти я официально признан обладающим всеми правами аристократического сословия. А значит — надо соответствовать образу и вести себя так, как этого ожидают окружающие. То есть задать собеседнику древний как мир вопрос: «А ты кто такой?»

— Майор, в каком качестве вы служите Его Величеству? — С формальной точки зрения я — глава клана. А мой противник таковым не является. С другой стороны, его Род внесен в списки аристократов Королевства, а мой — нет. Но в то же время моя клановая дружина вполне сравнима с сухопутными войсками любого Лорда как по качеству, так и по количеству, а в недавнем прошлом барон Прол мог выставить всего одно звено мехов. В общем, аргументов «за» и «против» — более чем достаточно. Поэтому послушаем, что мне ответят.

— В отличие от вас, наемник, я — офицер армии Его Величества Анарона Первого. — Комментировать ответ рассказом о реальном статусе короля или спрашивать, как давно собеседником была принесена присяга Правителю Свободных Звезд, сидящему на троне уже второй год, я не стал. Не хватало еще для полного счастья стать первым за последние десятки, если не сотни лет, кто будет осужден и приговорен к смертной казни по статье об оскорблении главы правящего Дома.

— Что офицер, это хорошо. — Судя по рукам и фигуре, пехотинец. Но это требуется уточнить. — Кем же вы командуете?

— Я командир пехотного батальона из состава полка лейб-гвардии Его Величества. Но какое значение имеет этот факт по отношению к поединку? — А вот это уже серьезно. Хотя бы потому, что командный состав королевской гвардии — лица, обладающие доверием Его Величества. Не человека, но символа государства. Следовательно, я не теряю лица, согласившись на бой. Потому что противник, как минимум, равен мне.

— Очень простое. — Я широко улыбнулся. — Как вызываемая сторона, я имею право на выбор оружия. Официально заявляю, что принимаю ваш вызов. На равном оружии, до смерти одного из нас! — процитировал я ритуальную формулу. — Мой выбор оружия в будущей схватке — тяжелый штурмовой мех. Или боевая шагающая машина сопоставимого класса. Но если бы вдруг оказалось, что вы — прошедший специальную подготовку воин-пилот, мне пришлось бы изменить свой выбор… — А теперь снять головной убор и показать всем, что на голове у меня нет разъемов для имплантатов. — Поскольку я не имею нейросети. И для меня сражаться с обученным пилотом так же бессмысленно, как одноногому инвалиду бежать дистанцию вместе со здоровым спортсменом, тренирующимся с детства.

В отличие от меня, этот тип — профессионал в технике убийства, имеющий немалый практический опыт. Во всяком случае, связываться с ним в поединке один на один у меня нет ни малейшего желания. Компьютер в штабе уже провел обработку изображения и выдал на соседний экран вероятную информацию об уровне подготовки будущего врага на основе изучения его развитой мускулатуры. Соперник превосходил меня по уровню подготовки чуть ли не на порядок. Поэтому использовать в качестве оружия саблю, шпагу или пистолет — бессмысленно. С тем же успехом можно просто покончить с собой. А вот выбрать в качестве оружия мех… Для местных шагающие боевые механизмы не столько техника, сколько боевой костюм, надеваемый на благородного. Этакая эволюция рыцарских лат. Со встроенным в них набором оружия. Причем нигде в правилах не сказано, что его могут использовать только благородные, имеющие имплантаты. [3]