Горный стрелок - Сергей Самаров Страница 6

Костер горел прямо в снегу на опушке леса. Пучок бересты помог сухим хвойным ветками быстро разгореться, а тепла они, как любое «смолье», давали много, хотя и быстро прогорали, превращаясь в мелкие угли. Рядом с костром лежала лохматая черная собака, ничуть не смущающаяся отсутствием естественной для домашней собаки подстилки. А собака была явно домашней, о чем говорил весь ее гладкий, ухоженный вид. Но и зимний лес не являлся для пса чем-то страшным. Длинная шерсть с густым подшерстком хорошо защищала от холода, ветра и сырости. Более того, собака даже у костра не желала греться, время от времени отодвигалась от него подальше, оставляя после себя в снегу подтаявшее место.

Здесь же сидел сухощавый человек среднего роста со спокойным лицом и невозмутимым, слегка блаженным выражением на нем. На человеке был охотничий камуфлированный костюм, хотя оружия при нем не было, и вместо ружья на плече висел кожаный кофр – обычная сумка фотографа. А сама цифровая фотокамера висела на груди, показывая, что человек или только закончил съемку, или постоянно готов снять то, что ему покажется интересным.

За спиной человека задниками в снег были воткнуты две широкие охотничьи лыжи. А вместо обыкновенных палок здесь же торчал их заменитель – сухой еловый кол, прочный и не слишком тяжелый. Ель вообще считается легкой древесиной.

Костер уже догорал. Человек просмотрел на мониторе камеры отснятые снимки, сделал еще один – снял сам костер, посмотрел и этот снимок и встал, остановив взгляд на собаке.

– Ну что, добрый друг Валдай, отдохнул? Тогда давай на речку двинем. Давно мы бобров не навещали. Они по тебе скучают. А потом уже домой…

Слово «домой» Валдай знал, видимо, хорошо и тоже поднялся, показывая свою мощную фигуру и широкую спину тренированного собачьего атлета. По весу животное было намного тяжелее и мощнее человека, и это бросалось в глаза.

Человек забросал снегом костер, но затаптывать его не стал, чтобы не поджарить валенки, и встал на лыжи. Опираясь на еловый кол, пружинистыми, хотя и легкими, без напряжения произведенными движениями заскользил по плотному насту, прокладывая лыжню, сразу из леса в поле, но вскоре круто свернул вправо и продолжил путь почти параллельно опушке леса. На лыжах по насту передвигаться человеку было несложно. Сложнее было тяжелой собаке, которую наст не выдерживал. Валдай проваливался по самое брюхо, в отдельных местах, наверное, даже не доставая земли, и передвигаться ему приходилось мощными скачками, требующими напряжения всех мышц. Если человек таким образом часто гуляет с собакой, тогда понятно, почему пес выглядит атлетом в мире себе подобных. С таким методом передвижения можно быстро мышцы накачать, не посещая тренажерные залы.

Человек с собакой двигались неторопливо, но целенаправленно. Но уйти далеко им не дал звонок мобильника. Человек остановился, вытащил из внутреннего кармана куртки телефон, посмотрел на определитель номера и слегка вытянулся, даже ростом, кажется, выше стал. Наверное, сработала многолетняя привычка таким образом общаться со старшими по званию.

– Подполковник Кольчугин. Слушаю вас, товарищ генерал.

– Узнали? Помните номер? Похвально, Давид Вениаминович, похвально. Полтора года прошло после моего последнего звонка. Я долго номера помнить не могу, если не звоню постоянно. А мы с вами общались всего-то не больше десятка раз.

– У меня, товарищ генерал, память механическая, к тому же наследственная. В батюшку своего покойного пошел. Он у меня отменной памятью отличался. До старости «Евгения Онегина» наизусть помнил. И я… Не хочу запоминать, а запоминаю. Хотелось бы сказать: виноват, исправлюсь, но обманывать не желаю. Уже, наверное, не исправлюсь.

Подполковник Кольчугин понимал, что звонок генерала Кобылина вызван не желанием поболтать, но сам болтал, выигрывая время и пытаясь понять, что генералу Службы внешней разведки понадобилось от отставного офицера спецназа ГРУ.

– Я вас, Давид Вениаминович, сейчас вижу на мониторе компьютера в образе светящейся точки. Вернее, не вас, а вашу sim-карту. Точка накладывается на топографическую карту. И, насколько я понимаю, вы удаляетесь от своего дома.

– Так точно, товарищ генерал. Мы с собакой решили навестить бобров на речке.

– Наверное, это интересно, и я вам слегка завидую. Но я бы, Давид Вениаминович, попросил вас вернуться домой, если вы, конечно, не будете сильно возражать. К вам едет гость.

– Вы, товарищ генерал? – насторожился Давид Вениаминович.

– Нет. Я несколько позже с вами встречусь. Может быть, и у вас дома. Тогда, если время нам позволит, и мне бобров покажете. Не буду загадывать. Все зависит от обстоятельств. Но встречусь обязательно. Сейчас к вам пожалует гость из далекого прошлого, но которому вы будете, несомненно, рады. Вы помните майора Анзора Георгиевича Габиани?

– Конечно. Я его помню не только в звании майора, но и капитана, и даже старшего лейтенанта, хотя тогда он не со мной вместе служил, а в соседней роте. Мы с ним одновременно взводами командовали, потом соседними ротами в одном батальоне, и только после этого я его обогнал, ушел начальником штаба батальона. Но я постарше был, и разрыв в званиях естественен – я звания раньше получал. Я буду рад его увидеть. Когда мы вместе служили, майор был хорошим человеком. Я в этом убедился в конкретных боевых и не боевых обстоятельствах. Отзывчивый, всегда готовый помочь. Вдумчивый, не суетливый. Уверен, что с годами он не стал хуже. Обычно годы таких крепких духом людей не меняют.

– Он уже стал полковником грузинских вооруженных сил. Сейчас, возможно, уже в отставке. По крайней мере, так представляется. Однако у нас есть основания полагать, что отставка его мнимая. Но это дела не меняет. Что-то он и сам вам объяснит, о чем-то вы догадаетесь, что-то мы позже сможем узнать. И вместе составим общую картину.