Опасность предельного уровня - Сергей Самаров Страница 58

– Не могли сделать провода разноцветными, – прошептал Сохатый в ухо Андрею Вадимовичу. – Красный к красному, синий к синему. Надо будет дома поставить на каждый провод цветной маркер, чтобы потом не путаться.

Однако самое сложное было впереди, и после установки еще целый час ушел на настраивание, поскольку оба интерполовца впервые встречались с такой аппаратурой и опять могли опираться только на советы инструкции. Правда, инструкция была подробной и понятной, что с такими литературными творениями случается крайне редко. Общими усилиями справились и с этим.

Впрочем, разговоры за стеной можно было прослушивать и просто – приложив к стене ухо. Не так, чтобы можно было вздохи уловить, но слова, произнесенные обычным тоном или чуть громче, понять было можно почти всегда. А один из боевиков вообще отличался голосом резким и слова произносил всегда в повышенном тоне.

– Спасибо строителям, – прошептал Тобако.

Но аппаратуру все же включил, не слишком полагаясь на собственные уши. И приспособил к уху одиночный наушник.

Вечер затянулся. За работой интерполовцы не заметили, что время уже позднее.

– О чем они говорят? – поинтересовался Дым Дымыч.

– Так... Бытовуха... Решают, что лучше, блохи или вши. Спать укладываются. Наверное, еще и поговорят перед сном. Послушаем.

Слушал он долго, однако наушник не донес ни звука.

– Спят, заразы. И мне пора.

Тобако передал наушник Дым Дымычу и стал расстилать у противоположной стены пуховый спальный мешок.

– На земле в нем спать еще можно, а на полу жестковато, – проворчал перед сном и отвернулся лицом к стене. – Свет выключи.

Дым Дымыч свет выключил и сел рядом с аппаратурой, лицом к окну, прямо на голом полу, даже спальный мешок не подложив, в позе восточного мудреца. Наушник в ухо вставил и замер. И только равномерное глубокое дыхание говорило о том, что Дым Дымыч вовсе не представляет собой статую Будды. Он, адепт восточной философии, совмещал полезное с необходимым и медитировал в то время, когда спать ему было нельзя. Боевики за стеной старались, похоже, Сохатому не мешать и даже не храпели...

* * *

– О! – короткий возглас, который не то что в соседней квартире, здесь-то, в комнате, был еле слышен, сразу разбудил Андрея Вадимовича и заставил сесть. – Телефонный звонок, сэр.

Сохатый уже протянул наушник. Тобако быстро оказался рядом, присел на корточки перед аппаратурой, глядя, крутится ли пленка, и вставил наушник в ухо. Он не комментировал то, что слышал, но кивал.

Видимо, когда разговор закончился, показал рукой:

– Выйди в подъезд, звони Доктору. Объявился Джабраил. Сумел Доктор засечь разговор? Дверь не закрывай, чтобы не хлопала.

Сохатый сразу вышел.

За окном было еще темно, но шум, доносящийся с улицы, показывал, что утро пришло и город задышал механизмами, дымами и движением людей, то есть проснулся...

* * *

Доктор Смерть сразу принял звуковой сигнал компьютера и поспешил в кабинет с кухни, где заваривал себе кофе в кружку, больше похожую на ведро. Кружку тем не менее на кухне не оставил и благополучно добрался с ней до кресла. Сразу включил динамики. Запись разговора включилась автоматически по звонку.

Но и динамики сначала доносили только звонок городского телефона. Трубку снимать никто не торопился. Наконец, кажется, проснулись. И сонный хриплый голос сказал по-русски:

– Слушаю вас...

Дальше разговор пошел на чеченском языке, но все же звонивший представился, и Доктор Смерть возбужденно потер ладони – имя Джабраил даже на чеченском языке не слишком отличается в произношении от русского. И хриплый голос ответившего в тоне изменился заметно. Ответивший явно желал показать свое уважение.

В офис вошел уже умытый и свежевыбритый Басаргин, как обычно с утра, благоухающий дорогой туалетной водой.

– Кто? – спросил коротко.

– Джабраил собственной персоной! Выслушивает какие-то объяснения, потом будет давать втык. Серьезный голос, уважающий себя...

– Голос серьезный, – согласился Александр Игоревич.

И сел за телефонный аппарат, чтобы позвонить генералу Астахову.

– Утро доброе, Владимир Васильевич...

– Наверное, доброе, Александр Игоревич, если вы уже звоните. Добрым оно у нас бывает только тогда, когда есть новости...

– Есть и новости, есть и просьба, товарищ генерал. Просьба самая простая. Нам срочно нужен переводчик с чеченского. Тобако владеет чеченским, но он сейчас находится на известной вам квартире... И мы чувствуем себя глухонемыми среди непонимающих наш язык.

– А где ваш парень... Чеченец... Зураб, кажется...

– Зураб Хошиев. У нас его временно забрали в штаб-квартиру. Там тоже чеченцы необходимы. Обещали вернуть. Когда-нибудь...

– Хорошо. А новости...

– Пока новостей мало. Джабраил Алхазуров объявился. Позвонил на квартиру к своей троице. Похоже, из Москвы. Доктор, открой карту...

Доктор Смерть и без того уже открыл карту Москвы и начал уже увеличивать ее, чтобы спутник показал точное местоположение трубки.

– Да, в Москве, – сказал Басаргин. – Доктор, какой адрес?

Доктор Смерть назвал улицу и номер дома. Басаргин передал генералу.

– Третий подъезд с правой стороны, если стоять лицом к фасаду. Этаж неизвестен... Квартира справа от входа в подъезд... Окнами во двор... Запишите номер мобильника Джабраила...

Басаргин опять продиктовал.

– Так что относительно переводчика?

– За такие сведения я могу вам целую бригаду переводчиков презентовать. Боюсь, не поместятся у вас.

– Я тоже этого боюсь, товарищ генерал. Поэтому хватит одного.

– Сейчас пошлю. И... Как только дадите мне перевод его разговора, если будет хоть одна зацепка, я могу идти с данными к директору и официально включаться в расследование.

– С чем вас и поздравляю, – в голосе Басаргина слышалась легкая холодность, и генерал понял причину.

– Спасибо, Александр Игоревич, за сотрудничество. У нас оно всегда получается плодотворным.

– Не за что, товарищ генерал. Лучше переводчика отправить сразу, пока пробок на дорогах не наметилось.

– Сразу отправлю.

Басаргин положил трубку и со вздохом спросил Гагарина:

– Доктор, почему ты не выучил чеченский?

Виктор Юрьевич усмехнулся:

– Если бы в школе кто-то сказал мне, что я буду свободно говорить по-английски, по-французски, по-испански, вполне сносно на фарси, на боснийском и на сербском, я набил бы этому человеку рожу, потому что в школе за английский я только по праздникам получал тройки. А ты в дополнение хочешь навязать мне на голову чеченский.