Кровавый путь - Максим Гарин Страница 57

– Наоборот, все в полном порядке, – ответила ему улыбкой девушка и отметила билеты, – Видел, как она на тебя, Комбат, смотрела? – толкнул локтем в бок Рублева Подберезский.

– Смотрела, смотрела… Ты помоложе, на тебя и пялилась.

– Эх, жаль, – вздохнул Андрей, – нет с нами Бахрушина.

– Чего же вы его не прихватили?

– У него дел по горло. Вон, Комбат ему даже не позвонил, хотя тот его на службу устроил.

– На какую службу?

Рублеву не хотелось вспоминать о неудачной попытке поработать инструктором на полигоне ГРУ под Москвой.

– Слушай ты его больше. Бурлак, он еще тебе и не такого расскажет.

Когда мужчины устроились в длинном ряду фанерных кресел, расположенных вдоль батареи парового отопления, Гриша Бурлаков вытащил из рюкзака топографическую карту и разложил ее на коленях. Взгляд Комбата тут же уперся в то место на карте, где имелись карандашные пометки, сделанные красным и синим, как обыкновенно делают на военных картах.

– Значит, в Иркутске посадка?

– Точно, Иркутск.

– А дальше?

– Вот, – Гриша прочертил ногтем на карте линию, стараясь попасть в русло Ангары, а затем резко свернул влево. – Вот сюда. Дикие места, посмотрите.

– Это недалеко от города, – с разочарованием протянул Подберезский.

– Это по карте недалеко, а там места такие, что если дверь на защелку не запереть, то и медведь может в дом ввалиться.

Пассажиры уже собирались возле выхода, хотя посадку еще не объявляли. Публика собралась самая разношерстная. Были и китайцы, и русские челночники, умудрившиеся протащить в накопитель не только ручную кладь, но и огромные сумки, набитые барахлом.

– А я-то думал, что продавать везут только из Китая к нам, – сказал Комбат, с трудом находя себе место между сумок.

– Черт их знает! Одни тащат оттуда, другие – туда. Честно говоря, я не в курсе, – Бурлаков потеснил пару китайцев, которые без лишних споров тут же уступили ему место в очереди.

К самолету повели пешком, благо, стоял он не так уж далеко, метрах в трехстах от здания аэровокзала.

Уже вечерело, солнце лишь краем возвышалось над горизонтом и отбрасывало от идущих по летному полю длинные призрачные тени.

«И хорошо, что так получилось, – думал Комбат, вышагивая по бетонным плитам, как в свое время вышагивал по плацу военной части. – Пропаду, забурюсь поглубже в лес. Авось, в Москве все и уляжется. Бахрушин меня поймет. Главное, окажусь подальше от дрязг».

Нестерпимо хотелось курить. Так случалось всегда, когда Комбат оказывался в месте, где курение запрещено. Возле трапа вновь образовалась пробка. Мешочники пытались пролезть вперед, чтобы занять своими сумками все свободное пространство в салоне самолета.

– Наши места не займут, – спокойно сказал Подберезский, заходя под трап и доставая запечатанную пачку сигарет.

Комбат огляделся, взял одну сигарету, и, закурив, спрятал ее в кулак, как делал, куря под дождем. Дым они выпускали против ветра, чтобы тот тут же рассеивался.

Наконец, когда толпа перед трапом поредела, мужчины загасили сигареты и поднялись в самолет. Их места оказались в середине салона. Комбат и Бурлаков тут же засунули под сиденья свои. объемные рюкзаки, Подберезский же оставался с легкой сумкой, на дне которой болталось что-то тяжелое. Сзади послышалось недовольное ворчание, но стоило Комбату обернуться, как оно тут же смолкло. Один из мешочников вызволял ноги из-под своей сумки, которую Комбат ненароком отодвинул своим рюкзаком.

«Нечего совать под чужие сиденья», – подумал Рублев, устраиваясь поудобнее.

Пришлось поднять подлокотники, потому что трое крепких мужчин не вмещались в рассчитанные на среднего человека сиденья. Трап уже откатили, гудели двигатели, стюардесса проходила по салону, проверяя, надежно ли застегнуты у всех ремни.

– Застегнитесь, – обратилась она к Подберезскому, который напрочь забыл о ремнях безопасности.

– А то что произойдет? – спросил Андрей, пытаясь заигрывать с девушкой.

– В прошлый раз летели одни, не пристегнулись, так их по стене размазало, – принимая правила игры, ответила девушка.

– А что случилось с теми, кто сидел пристегнутыми? – поинтересовался Подберезский.

– А те сидели, ну, совсем как живые!

Не удержавшись, Андрей засмеялся и тут же напустил на себя серьезный вид.

– – А если я боюсь высоты?

– Примите снотворное.

– Лучше уж я напьюсь до бесчувственности.

– Ваше дело, – стюардесса заспешила в хвост самолета, поскольку лайнер уже двинулся по летному полю, а она еще не проверила и половины пассажиров.

Самолет дрожал, стоя в начале взлетной полосы. Комбат сидел, прикрыв глаза. Ему чудилось, что вернулись прежние годы, и он сидит не в пассажирском лайнере, а в транспортном самолете, готовом к взлету. Рядом с ним его друзья и им предстоит выпрыгнуть с оружием в ночь над незнакомой местностью, изученной только по картам.

Самолет рванулся, запрыгал на неровностях и мягко оторвался от бетона. Подберезский тут же нажал на клавишу вызова стюардессы. Та, понимая, что скорее всего, ее разыгрывают, не спеша подошла к Андрею и, не глядя на него, поинтересовалась:

– Кто меня вызывал?

Комбат, очнувшись от мыслей, ткнул пальцем на Подберезского.

– Он. Ему, наверное, плохо без вас.

– Боюсь высоты, – сказал Андрей, хватая стюардессу за руку, – вам придется держать меня все время полета, иначе голова закружится.

Девушка попробовала мягко высвободить руку из пятерни Подберезского, но тот держал крепко.

При этом он улыбался так искренне и незлобно, что поднимать скандал было бы глупо.

– В самом деле, он очень пугливый, – поддержал игру Бурлаков, – и мама, когда ему было страшно в детстве, всегда держала его за руку.

Помогите, пожалуйста!

– А в постель она вас к себе не пускала?

– Нет, я сам приходил.

– Пустите, я принесу вам три стакана.

– Вот это дело, – рассмеялся Подберезский, – молодец, нашлась-таки как выкрутиться.

– У мужчин в голове или женщины, или выпивка.

Она скоро вернулась, неся вставленные один в один пластмассовые стаканчики, в которых обычно разносят минералку. А Бурлаков уже доставал из рюкзака бутылку водки и завернутые в фольгу бутерброды.

– Может, присоединитесь? – показал он на свободное кресло в соседнем ряду.

– Нет уж, не мой напиток и не мои емкости.

Комбат взял в руки тонкий пластиковый стаканчик, боясь ненароком его помять, подставил к горлышку бутылки и дождавшись, пока водка дойдет до половины, приподнял его: