Капкан для Скифа - Александр Чернобук Страница 54

Перефразируя великого классика, можно легко сказать: «Каждый прекрасный, радостный и светлый внутренний мир замкнут одинаково, любой же лезущий в него снаружи бездарен в своем хамстве по-своему».

Этот стремный плагиат пришел Рыке в голову сразу же после того, как он увернулся от торпедообразного плевка, довольно профессионально направленного в правый глаз. Если бы это была заточка, она, наверняка, воткнувшись в дубовую панель за его головой, загудела бы трепетно-надсадно, пеняя на то, что стальное жало лакомится вместо плоти только деревом.

Итак, безобидный плевок растекся по дверному косяку, а Павел повторил свой вопрос, снова рискуя быть неправильно понятым:

— Пробуем еще раз. Кто еще, кроме тебя, участвовал в этой теме?

Красавец, вполне определенной внешности, чью духовную сущность Рыка обеспокоил таким, на первый взгляд, простым вопросом опять скривился и задвигал желваками — то ли приготавливая новую порцию слюны, то ли уже этим выражая свой протест на такое бесцеремонное вмешательство в его сокровенный внутренний мир. Несколько мгновений спустя он таки выплюнул, но не слюну, а короткую фразу, в которой, не смотря на лаконичность, раскрывался весь глубокий смысл его отношений к Павлу, его матери и прочим родственникам, друзьям и знакомым. Почему-то он вознес их в ранг интимных.

Себя, друзей, знакомых и родственников Рыка ему простил, а вот за непристойные слова касательно матери, сквернослов тут же получил кулаком в нос. Вполсилы. Про отца-то он ничего не сказал. Но кость все равно противно хрустнула. Нос моментально распух, увеличившись в размере вдвое. Вытереть брызнувшую кровь ему было нечем. Руки за спиной сковывали наручники. Крупные капли крови упали на светлую рубашку и брюки. Он дернул головой. Предпринял попытку встать с шаткого стула. Удар ногой в грудь вернул его в исходное положение.

Светлый ежик волос задвигался над гуляющими от бешенства скулами. Отплевывая натекшую из носа на губы кровь, он зашипел:

— Ну, ты, сука…

— Вот ты как говоришь!

Павлу показалось несправедливым такое преимущество губ перед носом. И эту ошибку он исправил легко. Коротким «уракеном» разбил ему губы. Обе. Они расползлись и стали походить на розочку: и формой, и цветом. Кровь потекла обильней. Несколько капель упало на стильные дорогие туфли парня. Он энергично мотнул головой — красные брызги разлетелись во все стороны, пачкая обои на стенах и паркет на полу. Толстая золотая цепь синхронно последовала за движением головы и, зацепившись, повисла на воротнике накрахмаленной, когда-то белой рубашки.

Шипение прекратилось. Вместо него раздался громкий отборный мат, который наиболее интеллектуально-прогрессивная часть общества называет ненормативной лексикой. Так или иначе, весь этот каскад звуков гулким эхом отразился от всех углов комнаты и ударил по барабанным перепонкам. Ни одного слова по существу вопроса сказано не было, и это за… Рыка взглянул на часы — за один час двадцать пять минут. Немудрено, что такое бесплодное общение Павлу уже изрядно надоело.

Рыка встал из-за стола, потянулся до хруста в суставах и со всего маха всадил ему ногу в солнечное сплетение оппонента. Тот опрокинулся вместе со стулом. Павел зевнул, отбросил ногой то, что осталось от стула, и попытался взять жертву за волосы. Удалось это с трудом и то лишь после того, как в захват добавилось еще и ухо. Прическа была явно жидковата. Лицо в немом крике перекосилось от боли, окровавленный рот судорожно хватал воздух.

Подтащив тело к радиатору отопления, Павел освободил левое запястье от стального обруча и защелкнул наручники на трубе. Задумчиво провел рукой по двухдневной щетине и направился к двери:

— Надоел ты мне. Пойду выпью кофе. У тебя есть? — вопрос Рыки можно было б назвать дружелюбным, если не реагировать на металлический цинизм в голосе и не делать скидку на абсурдность ситуации.

— На кухне.

— Какой-то негостеприимный хозяин. Я у тебя первый раз в гостях, уже полтора часа, а ты даже не догадался напоить меня кофе. Ну что ж, придется самому. А ты пока подумай, — Рыка направился на кухню:

— Впрочем… — возле самой двери он круто развернулся на сто восемьдесят градусов и вернулся к батарее. Немного постоял над растерзанным телом в раздумье и всадил носок туфли лежащему братку в живот:

— Чтоб лучше думалось.

Тот несколько раз конвульсивно дернулся и снова затих. Не особенно церемонясь с лицом и ушами, Павел содрал с его шеи золотую цепь. Прикинул тугие звенья на вес: «Неплохо, граммов сто будет».

— Ну, лежи, размышляй.

В ответ раздалось нечленораздельное бурчание. Рыка хоть и не уловил в этих звуках ничего дерзкого, заехал напоследок лежащему пяткой в ухо и покинул комнату.

Вид кухни оставлял желать лучшего. Загаженная двухкомфорочная газовая плита. Ржавая мойка, полная грязной посуды. Допотопная, еле живая мебель. Собственно, перекосившийся дощатый стол под клеенкой и два табурета, не располагающие к тому, чтоб на них садиться, таким словом, как «мебель», называть язык не поворачивался. Дребезжаще-лязгающе-рычащий холодильник полувековой давности. Пол не метен и не мыт пару месяцев. Вокруг переполненного мусорного ведра — пустые бутылки из-под водки, пива, вина, выпотрошенные пачки сигарет, окурки, презервативы. По-партизански суетящиеся вокруг этого натюрморта тараканы.

Брезгливо осмотрев чайник, Рыка не рискнул в нем кипятить воду и, найдя чистую эмалированную миску, поставил воду на газ в ней. Нашел на столе початую банку растворимого кофе, вымыл чашку и, ожидая, пока закипит вода, закурил.

Хозяина квартиры в блатном, приблатненном, бандитском, милицейском и всех вертящихся вокруг мирах звали Крабом. Ни имени, ни фамилии этого человека Рыка не знал и знать особенно не стремился. Ни к чему. Зато о подвигах этого вольно определяющегося бандита Прохор поведал очень доходчиво и обстоятельно. Краб и компания занимались разбоем на трассах. Переодевшись в мусорскую форму, останавливали и грабили в глухих местах транзитные машины. Сколько и как долго — неизвестно. Свидетелей не оставляли никаких и никогда.

И никого б это особо не трогало, кроме разве что родственников, которым приходилось подавать в розыск на пропавших без вести и хоронить, в зависимости от скорости обнаружения тел, если бы не одно обстоятельство. Неделю назад на выезде из города пропал Женя Лучик. Довольно известный и авторитетный человек. Случай был неординарный — на уши подняли всех.

Тела его жены, десятилетнего сына и самого Лучика нашли через двое суток в семидесяти километрах от города. В посадке, в общей плохо прикопанной могиле. Нашли менты. Им, в основном, о подобных находках сигнализирует население. А вот искать и карать виновных будут другие люди. Более заинтересованные.

Еще через пару дней на автомобильном рынке, в рядах разборки, замелькали запчасти от машины Лучика. Первыми в городе это вычислили люди Прохора. Так вышли на Краба. Теперь осталось узнать всех участников и наказать.