Косово поле. Балканы - Дмитрий Черкасов Страница 54

— Мечтает, — согласился Президент.

— Вот он и мутит воду. Как в ситуации с Генеральным Прокурором. Лишь бы выступить против вас, как-то напакостить. Когда мы неделю назад были на Совете Федерации, он часа два перед заседанием распинался о «режиме», бегал в обнимку с коммунистами, говорил, что москвичи импичмент поддерживают… Злобствующий подонок, одним словом.

Проституирующая позиция мэра столицы была широко известна, поэтому Президент лишь согласно кивнул. Обсуждать импульсивные телодвижения суетливого гнома, перебегающего из лагеря в лагерь, он считал ниже своего достоинства. Загубив экономику Москвы, градоначальник тщился сделать себе карьеру в руководстве страны, всерьез и не без оснований нацелившись на главное кресло. Для чего вступил в альянс с левыми политическими движениями и развернул на подконтрольных ему телеканалах оголтелую антипрезидентскую пропаганду.

За что тут же поплатился.

Журналисты почувствовали запах жареного и копнули мэра вместе с его семейством поглубже. Наружу тут же вывалился ком дерьма, как из забитого унитаза. Забрызгало всех, включая супругу градоначальника и его дальних родственников. По стране поползли слухи о скором аресте надоевшего всем Прудкова.

Но на защиту мэра встал отстраненный Генеральный Прокурор, подключивший к кампании по дискредитации Президента все свои связи. Как в России, так и за рубежом. Прокурору после того, как вся страна лицезрела его помятую задницу, терять уже было нечего.

Один другого стоил.

Мэр крал деньги прямиком из бюджета города, проводя их через подставные фирмы и доведя стоимость строительства московских объектов до запредельных величин. Его многочисленные и прожорливые родственнички не отставали. Прокурор напрямую не воровал, но за взятку был готов прекратить любое дело. Особенно он любил, когда взятка предоставлялась ему в виде парочки продажных девиц. На чем и погорел.

— Прудков меня мало интересует, — Президент вяло махнул рукой, — рано или поздно он сядет… Пока его трогать нельзя. Понимаешь, неприкосновенность… Пусть еще потрепыхается… Импичмент поважнее будет. Ты мне вот что скажи — почему это экс-премьер так себя странно повел? Вроде вы все оговорили, когда на Совет Федерации ехали… А он, понимаешь, выступить как надо не смог…

— Сложный вопрос, — Глава Администрации протер платочком вспотевшую лысину. — Возможно, сработал стереотип разведчика. Сам создал конфликт и не знал, как из него выбираться.

— Сам, говоришь? — задумалось Первое Лицо. — А что, в этом что то есть…

— Но вы его опередили, — напомнил чиновник, — вычеркнули из ситуации. Теперь у него ни власти, ни влияния. Единственный путь — к Прудкову в объятия. Куда он и намеревается упасть. Переговоры уже ведутся… Вчера к Максимычу приезжал ваш бывший пресс-секретарь. Он сейчас у Прудкова в команде. О чем-то два часа беседовали. Видимо, уговаривал войти в политсовет «Всей России» или «Отечества»…

В голосе Главы Администрации послышались раздраженные нотки.

Экс-пресс-секретаря с непроизносимой фамилией Крстржембский чиновник недолюбливал еще с той поры, когда они работали в Президентском окружении. Даже придумал фонетическую скороговорку на произношение слитных согласных по ассоциации с фамилией коллеги. Фразочка «Крстржембский встревоженно взбзднул» долго гуляла по кремлевским коридорам. Даже тогда, когда пресс-секретарь был отстранен от должности и перешел под крыло московского мэра.

— Пустое, — Президента судьбы бывших не интересовали. — После того, как он завалил вопрос о Югославии, его уже никто всерьез не воспринимает…

— Коммунисты могут поднять его на знамя.

— Ну и что? Пусть поднимают… Популярности он им не добавит. Такой провокатор только Прудкову и нужен. Да, а что там у нас с этим американцем, который приехал вместе с моим спецпредставителем?

— Тэлботом?

— Угу…

— Пока ничего определенного. Наш министр иностранных дел пытается договориться о предоставлении нам сектора в Косово… Тэлбот сопротивляется.

— Почему? — густые брови Президента сошлись на переносице.

— У НАТО свои планы на раздел края. Нашим там места нет…

— Это, понимаешь, непорядок.

— Надо подождать, — у чиновника были недвусмысленные указания друзей из-за океана тянуть с вопросом Югославии максимально долго, отвлекая Президента от этой темы любыми средствами. — Раньше чем через два месяца война не закончится. И я сомневаюсь, что Милошевич позволит западным войскам оккупировать Косово. Надо активизировать ООН. Пусть наш представитель побеседует с Кофи Ананом.

— Генсека ООН мы можем и в Москву пригласить, — президенту в голову пришла светлая, с его точки зрения, мысль. — Проведем встречу на высшем уровне, переговорим… Смотришь, и дело сдвинется.

— Прекрасно! — Глава Администрации не возражал против приезда в Россию чернокожей американской марионетки. Будет чем занять Президента, пока натовские сухопутные части станут разворачиваться в Косово. — Надо подготовить приглашение.

— Давай, — приободрился Президент, — это, понимаешь, решительный шаг… И для престижа России полезно. Готовь документы…

К мосту, ведущему через реку Треска, Владислав вышел к пяти вечера.

О том, чтобы перебраться через последнее оставшееся до Скопье водное препятствие днем, не могло быть и речи. По реке сновали катера и прогулочные лодчонки, дорога перед мостом была забита автомобилями, а у самого въезда на мост дежурил наряд македонской дорожной полиции.

Полицейские вели себя обычно для славянских стражей порядка.

Выцелив натренированным взглядом машину подороже, но не чрезмерно навороченную и не укомплектованную пятеркой бритоголовых амбалов, местные блюстители закона останавливали ее широким взмахом полосатой палки, неспешно подгребали к водительской дверце и начинали канючить, исполняя хит всех времен и народов под названием «Give me, give me, give me…» [55]. Большинство водителей быстро расставались с некрупной суммой и следовали дальше. Ибо без мзды полицейские испытывали внезапный приступ подозрительности и могли начать доскональную проверку транспорта на угон, что означало задержку минимум часа на два. Пока свяжутся с центральным управлением, пока невыспавшийся сержант найдет нужный файл в компьютере, пока сообщит данные на пост, пока патрульные удостоверятся в том, что номера на двигателе и кузове не перебиты…

Отдать пару дойчмарок дешевле.

Рокотов устроился в кустах, решив дождаться темноты и под покровом ночи перебраться на ту сторону реки. От нечего делать он принялся наблюдать за реалиями македонской жизни, что кипела в ста метрах от его убежища под переплетенными ветками фундука.

Реалии мало отличались от южнороссийских.