Дойти и рассказать - Сергей Анисимов Страница 53

К середине дня бо́льшая часть неизбежных проблем на первичном уровне подготовки к операции была разрешена. Полковник оставил весь следующий день на окончательную полировку плана внутри своего отряда, доработку взаимодействия с формирующейся группой прикрытия ДШБ, поездку на аэродром для личного разговора с лётчиками и так далее. Кроме того, он начал уже подумывать о том, как и кому придётся разговаривать со студентом, которому нужно было сообщать о том, что ему придётся идти с группой. Несмотря на богатый опыт в самых разных оперативных разработках, нацеливаемых на весьма широкий спектр результатов, у давно сжившегося со своим прозвищем «Евгения Евгеньевича» не имелось, как он с удивлением обнаружил, никакого опыта для выбора линии поведения в ситуациях, хотя бы чуть-чуть напоминающих эту.

Выходило, что разговаривать нужно просто по-человечески, не давя и не упрашивая – и мысль переложить подобное на «Гиви» была слишком соблазнительной, чтобы от неё отказываться сразу. Внутренне усмехаясь, командир одного из самых серьёзных подразделений в пределах Европы, только из-за собственных шкурных интересов не так известного, как знаменитые московские «Альфа» и «Вега» или даже «Альфа» краснодарская (на редкость хорошо пропиаренное региональное подразделение АТЦ[26] ФСБ) – вспомнил, какое впечатление на него произвела одна из первых фраз студента два дня назад.

Проблема была в том, что звание полковника «Евгений Евгеньевич» получил лишь за пару недель до того, о чём кроме самого «Цветочка» и его непосредственного начальства знало очень немного людей, и развязное обращение впервые увидевшего его гуманитария «товарищ подполковник» вызывало немедленные и конкретные ассоциации с давно и упорно ходящими разговорами о полноте досье, заведённого на каждого из них в полудесятке разных мест. В применении к данной ситуации наиболее важными из них были именно Чечня – а также Грузия и Турция, разведки которых в данном регионе были представлены лучше всех других. Оказавшаяся, судя по всему, лишь мелким проявлением имеющихся у студента способностей оценивать обстановку, эта фраза всё же вызвала очередной этап проверки его самого и его напарника по ряду новых показателей.

Теперь в этом отношении можно было уже почти успокоиться и думать о том, как и когда ввести Аскольда-Николая в курс дела – чтобы он, с одной стороны, не превратился в измученного ожиданием невротика, а с другой – успел как-то подготовить себя к операции. Если он уже сам не начал прокачивать ситуацию в нужном направлении и готовиться морально, углядев зашевелившихся морпехов.

К сожалению, уже через считанные часы в который раз подтвердилась библейская истина, что человек лишь предполагает, а располагает обычно кто-то совсем другой. Не то обнаглев от безнаказанности, не то зачем-то стремясь в кратчайшие сроки накалить обстановку в стране, диверсанты в Волгограде, вместо того, чтобы залечь на дно, провели вторую акцию спустя чуть более суток после первой. Полковник надеялся, что внеочередной вызов на разговор по спецсвязи будет приевшейся уже накачкой в стиле «давай-давай результат», перемешанной с угрозами прислать «ту самую „Альфу”», которая, дескать, всё сделает за часы. Увы, надежды эти рассеялись очень быстро…

– «Злюка», – с ненавистью и болью в голосе сказал Вадим после того, как разговор завершился, и полковник довёл до своих людей его содержание. – «Ведьма»[27]. Какие твари…

В этот раз диверсанты произвели подрыв ОЗМ-72 – самой, наверное, жуткой противопехотной мины из производившихся в России. Пока известно было немного, но каким-то несложным способом подрыв был проведён дистанционно – в ту секунду, когда к мине, после её обнаружения случайным человеком, подбежала пара милиционеров, на бегу криком разгоняющих людей с расположенной в двадцати метрах надземной остановки волгоградского «метротрамвая». Вместе с результатами предыдущего взрыва количество убитых и раненых в мирном городе за последние два дня перевалило за шесть десятков. Времени не оставалось совсем.

– Борта прибудут в пять тридцать, – сообщил один из прибывших за последние два дня офицеров основного состава отряда, заглянувший в прокуренную до состояния коптильни комнату. Тут же он снова ушёл. Полковник и Вадим одновременно посмотрели на часы. Было почти четыре. Значит, Москва связалась с вертолётчиками почти одновременно, или даже раньше, чем с ним. Маленькая демонстрация того, как плотно их в эти дни пасут.

– Чёрт, не хочется-то как…

Полковник посмотрел на своего подчинённого просительно – может, сам догадается? Нет.

– Пора курсанта на крыло поднимать, пусть ботинки там подгоняет и всё такое… Гадость, два часа до вылета…

– В этом и свои плюсы есть. Он хотя бы занят будет, меньше останется времени на толчок бегать. – Вадим покачал головой. В животе у него было пусто и холодно, а явственно услышанный после слов командира ни с чем не сравнимый вой разлетающихся стальных шариков «злюки» до сих пор стоял в ушах, мешая разговаривать.

– Вадим, пожалуйста… Пять минут, и сразу назад. Передашь его Степану, пускай… одевает.

Полковник едва не употребил слово «обряжает» – и мысленно сплюнул. В последний день перед боевым выходом группы количество примет, в которые спецназовцы верили, доходило до максимума. Те минуты, на которые Вадим ушёл, он попытался использовать на попытку убедить московское начальство в том, что риск из-за дикой спешки и скомканности всех планов потерять людей и запороть результат слишком велик, что ему нужен ещё один день, первоначально учитывавшийся во всех расчётах. Безнадёжно. Полковника оборвали, даже не дав ему договорить до конца. Президенту было уже доложено, что связанный с предателем секретоноситель будет взят к утру, и никакие оговорки и детали, способные заставить изменить принятое решение, даже не обсуждались.

В стране сейчас происходило чёрт знает что – даже в сотнях километрах от Волгограда кавказцев на улицах клали лицом вниз, кое-где произошли случаи расправы над ни в чём, в общем-то не повинными людьми. Чуть ли не по всей стране бандиты воспользовались моментом для очередного наступления на зоны влияния «кавказских» преступных группировок – и искренне удивлялись отсутствию «патриотической» поддержки со стороны работающих по усиленному режиму органов охраны правопорядка, не разбираясь, «валивших» всех при малейших признаках сопротивления.

В Москве, где милиция и так-то отличалась патологической ненавистью к брюнетам, второй день не выходящим из наряда сержантом, озверевшим от того, что «хачик» смеет что-то говорить вместо того, чтобы сразу лечь в лужу и изобразить заискивающий вид, был убит профессор Ереванского университета. Пожилому человеку, прибывшему в столицу в самое неудачное время на какой-то спонсируемый мэрией конгресс, хватило одного удара резиновой дубинкой по темени. Умер он сразу. Чуть ли не половина газет страны перешла буквально на крик, требуя от правительства с одной стороны, немедленно обеспечить безопасность населения, а с другой – прекратить беспредел правоохранительных органов. «Новая Газета» прямо объявила, что взрывы в Волгограде организованны именно ФСБ – для того, чтобы использовать дестабилизацию обстановки в своих интересах: в частности, для ещё большего увеличения своей доли в финансировании бюджетом силовых ведомств.