Тайна черного ящика - Михаил Серегин Страница 53

И тут до меня дошло. Я же выгляжу совершенно неприлично, с их точки зрения. Персы они или не персы, но женщина в их стране должна носить чадру и даже лицо свое не показывать мужчине, не говоря уже о фигуре. Я же одета как какая-нибудь проститутка из подпольного публичного дома. Кажется, ислам запрещает проституцию… Но мужики – везде мужики и часто нарушают запреты, даже если они исходят от самого Аллаха. Проституткой можно пользоваться, но только тайно, и уж ни в коем случае не общаться с нею на улице при других правоверных мусульманах. Все! Я, таким образом, сразу же оказалась вне закона для них. Женщина без чадры для истинного мусульманина – просто не существует… Следующие два часа я провела в обществе своего охранника, который не проронил ни слова за это время и даже, по-моему, ни разу не посмотрел в мою сторону. Мне было тоскливо и безмерно скучно. Единственное, на что я надеялась, это на то, что Менделеева тоже поднимут на борт этого катера и он-то уж сумеет объяснить, кто мы такие, и что подданным иностранных государств позволительно появляться в обществе мусульман без чадры. Я опять надеялась на мужчину и ждала от него помощи.

Однако прошло два часа, в течение которых я слышала только, как изредка начинал работать двигатель катера и вновь замолкал, да иногда до меня доносились крики все на том же непонятном для меня языке. За два часа я перерыла всю свою память, но мне удалось вспомнить лишь, что персидский язык правильнее называть – «фарси», отчего легче мне не стало. Еще мне в голову лезли какие-то сельджуки, но кто они такие и какое вообще отношение имеют к Ирану, я так вспомнить не смогла.

Часа через два двигатель заработал ровно и постоянно, и катер явно куда-то направился из того района, где подобрал меня. Я заволновалась. А как же Менделеев? Его подобрали? И что случилось с Анохиным? Его тоже подняли на борт? Почему их не привели в ту же каморку, где сижу я? Что меня, так и будут держать отдельно от мужчин? Но это же глупо, в конце концов!

Я попробовала подняться с небольшого топчана, на котором сидела, и подойти к двери. Но мой охранник тут же пришел в движение, обнаружив признаки жизни, о которых я начала уже забывать, привыкнув за два часа к его неподвижной фигуре с автоматом.

Он грубо толкнул меня от двери на топчан, затем воровато оглянулся и что-то тихо заговорил таким похотливым голосом, что у меня не возникло никаких сомнений в смысле его слов. Он коснулся моих волос и посмотрел на меня таким масленым взглядом, что у меня просто мурашки пошли по коже от омерзения.

Охранник прислонил свой автомат к переборке и вдруг упал на меня, больно придавив меня своим полным телом. Его руки скользили по прорезиненной ткани моего комбинезона и больно сдавливали мне груди.

Я выставила вперед руки и уперлась ему в грудь, но он оказался слишком тяжелым, чтобы мне удалось его столкнуть с себя. Толстый иранец уперся коленом мне в лобок и сделал очень больно, у меня даже в глазах потемнело, и руки подломились в локтях. Он, видимо, подумал, что я прекратила сопротивляться и смирилась.

Его правая рука нащупала молнию моего комбинезона и принялась ее дергать и тянуть вниз, обнажая тонкий шерстяной костюм, надетый мною под комбинезон.

«Ну, и что ты лежишь? – спросила я саму себя. – Ждешь, когда тебя изнасилуют? А чего ждать-то? Если ты думаешь, что тебе это понравится, так помоги ему сама! Размазня чертова! Нужно было приемы учить, а не дурака валять на занятиях по самообороне! Чтобы справиться с этим толстяком, не нужно быть супервумен, достаточно пары отработанных движений и одного точно рассчитанного удара. А ты вот теперь выкручивайся как умеешь…»

Пока я рассуждала сама с собой, похотливый охранник уже умудрился расстегнуть не только прорезиненный костюм водолаза, но и шерстяной костюм, который был под ним. Его грубая жадная рука хватала мое тело и шарила по нему, словно не могла решить, за что ей ухватиться в первую очередь. Но вот он, воспользовавшись моей неподвижностью, рывком раздвинул мне ноги, и рука, скользнув вниз, проворно проползла по моему животу и, нырнув еще ниже, угнездилась на лобке, а толстые пальцы принялись копошиться у меня между ног, пытаясь протиснуться внутрь меня.

«Ах ты, скотина! – подумала я. – Сейчас ты получишь от женщины такое удовольствие, о котором и не мечтал никогда!»

Возмущение и обида словно взорвали меня изнутри. Я резко согнула ноги в коленях и, прежде чем он успел понять, зачем я это сделала, изо всех сил ударила его коленями по ушам. Он вскрикнул и выпрямился, стоя на коленях передо мной. Я уперлась ногами ему в грудь и резко выпрямила их. Не знаю, откуда у меня появились силы, но он просто отлетел от меня и с грохотом врезался в переборку.

Я застегнула шерстяной костюм и вдруг увидела, что он встал и уже в двух шагах от меня, а правая рука угрожающе поднята и сжата в кулак. Я сразу же поняла, что сейчас он будет меня учить, как должна женщина обращаться с восточным мужчиной. Пока я буду застегивать комбинезон, он успеет меня просто изуродовать своими кулачищами.

«Пожалуй, в порядок я себя привести успею и потом, – решила я. – А сейчас нужно позаботиться о своей безопасности, иначе я, как минимум, буду похожа на ту самую Тамару Алексеевну, которую мы расспрашивали с Чугунковым. А заодно попробую объяснить этому восточному мужчине, как нужно обращаться с европейской женщиной…»

Вскочив ему навстречу, я скользнула под его уже опускающейся рукой и оказалась у автомата, который отлетел в угол, сбитый его хозяином во время падения. Прежде чем он успел обернуться, я схватила автомат и передернула затвор. И чуть не взвыла от досады – его магазин был пуст.

Охранник повернулся, наконец, ко мне, увидел автомат в моих руках, и его полное тело заколыхалось от смеха. Он шагнул ко мне без всякого опасения, он-то хорошо знал, что автомат не заряжен.

– Ну, давай, сука! – крикнула я, держа автомат обеими руками перед собой. – Иди! Трахни меня, козел, если сумеешь!

В этот момент я видела перед собой врага. На меня нападали, мне приходилось защищаться. Включился какой-то древнейший психофизиологический механизм, концентрирующий силы существа, подвергшегося нападению, и увеличивающий его силы вдвое, втрое, а то и больше, причем совершенно неожиданно для нападающего, который считает, что уже победил.

Охранник сделал еще шаг, и в этот момент я его ударила. Не знаю, как у меня это получилось, я никогда не отрабатывала такие удары, но получилось у меня классически, не хуже, чем у американских коммандос. Вскинув автомат на вытянутых руках, я резко согнула левую, а на правую перенесла всю тяжесть своего тела. Приклад автомата с лязгом врезался в скулу охранника, отчего он отшатнулся назад и вскинул голову кверху, так как я ударила его снизу из-за разницы в росте. Затем я сделала противоположное движение – я согнула правую руку, а на вытянутую левую перенесла тяжесть своего поворачивающегося вправо тела. Ствол автомата резко ударил его прямо по горлу. Охранник отшатнулся еще сильнее и, завалившись назад, грузно упал на спину, со стуком грохнувшись головой о железный пол.

Я поняла, что он уже не встанет, по крайней мере – самостоятельно. Швырнув в него не нужный мне больше автомат, я застегнула, наконец, комбинезон и присела на свой топчан. Плечи мои затряслись, и рыдания сами начали вырываться из моей тяжело поднимавшейся груди. Я прекрасно понимала, что это закономерная реакция после бурного расхода психической энергии и чрезмерного возбуждения, но успокоить себя мне удалось далеко не сразу.