Возраст гнева - Сергей Самаров Страница 51

Капитан Саня, словно внезапно что-то вспомнив, достала трубку, включила и набрала номер. Именно набрала, а не послала вызов абоненту из списка. И сразу сообщила мне:

— Соседке звоню. Узнать, что там дома… Она должна была закрыть дверь на ключ, когда уедет следственная бригада. Так мы договорились. Соседка из нашего управления…

Разговор был недолгим. Я понял, что капитана Саню требовали, что называется, «на выход». В доме включили воду, можно было начинать уборку. Хотя бы кровь с пола смыть. В квартире и в подъезде. Соседка обещала помочь.

На улице было уже темно. Я вызвался проводить капитана Саню. Она позвала своего кота, который к тому времени уже давно дремал на моей подушке…

* * *

Утром, после телефонного звонка, я заехал за капитаном. Вместе мы прибыли в городское управление. Незнакомый дежурный долго вертел в руках мой временный пропуск, потом посмотрел на капитана Радимову, которая кивнула, подтверждая мое законное право на свободный вход в здание.

Мы двинулись по коридору. Я буквально чувствовал, как дежурный сверлит мою спину убийственным взглядом. Странное, надо сказать, поведение. По крайней мере, для полицейского из городского управления. Мне уже давно казалось, что многие в этом управлении воспринимают меня как врага всего ментовского народа. И я догадывался почему. Среди здешних полицейских упорно ходили слухи о том, что я имею виды на капитана Саню.

В этих разговорах была доля правды, но только небольшая. Сам я поводов для подобных разговоров не давал. Но тогда возникал вопрос, почему минувшим вечером, захватив в своей квартире капитана уголовного розыска, бандиты потребовали пригласить именно меня. Налицо очевидные мотивы личных отношений. А личная жизнь капитана Радимовой, похоже, кое-кого в управлении здорово волновала. Кто-то был другом ее бывшего мужа майора Радимова из городского СОБРа, кто-то сам на Саню «глаз положил», что в общем-то было неудивительно.

Но все это меня волновало мало. С майором Радимовым я знаком не был. Хотя его, правда без моего участия, и задерживали в моей квартире. До остальных мне и вовсе дела не было.

— Я не помешаю, если временно займу твой кабинет? — поинтересовался я.

— Если меня не выгонишь и не будешь в моем присутствии избивать законопослушных граждан, я не возражаю. Тем более ты по факту числишься моим помощником. Вон твое кресло. Присаживайся.

А глаз у капитана острый. Она уже определила, что мне нравится сидеть именно в этом кресле. Но в этот раз я сел не в кресло, а на стул за компьютерным столиком. И сразу включил компьютер.

— В начале своей карьеры я работала в райотделе с одним майором. Он учил меня, что анализ дела лучше всего проводить, изложив все обстоятельства письменно, с большими интервалами между строк, чтобы туда можно было мелко вписывать свои соображения. Ты тоже таким методом пользуешься?

Это, как я понял, относилось к моему желанию засесть за компьютер.

Но между военной разведкой и полицией разница большая. И методология работы разная.

— Нет. Меня учили как можно меньше пользоваться бумагой, а теперь, естественно, компьютером, который эту бумагу заменил, а чаще работать головой. Бумагу можно потерять, нечаянно уничтожить, она может достаться противнику, чего допустить нельзя. А голова, если человек погибнет, уже ничего не выдаст. События анализировать я предпочитаю в голове. Там пока хватает свободного места.

— Недавно читала в Интернете, что много запоминать — вредно. Человеческая память имеет очень ограниченный объем, и потому, запоминая ненужные вещи, мы не оставляем места для чего-то более важного. Ты очень много, непозволительно много пытаешься запомнить, я заметила это с первой встречи.

— Это потому, что я тоже читаю Интернет, и, если меня пытаются убедить в том, с чем я не согласен, я начинаю искать прямо противоположное мнение. И, как правило, нахожу.

— Что за мнение?

— Мнение о том, что человеческая память не имеет границ. По крайней мере, отдельный человек способен запомнить столько событий и фактов, сколько другой не запомнит и за пять жизней. И все это он откладывает, как говорят, не в голове, а где-то в биосфере. А потом оттуда считывает. Но и в голове тоже. Просто головы у всех разные. Все это, во-первых, индивидуально, во-вторых, память поддается тренировке и легко развивается. Даже так называемая «задняя память», когда ты, например, не обращаешь внимания на номер машины, которая тебя обогнала, а потом оказывается, что тебе необходимо этот номер вспомнить. Садишься, закрываешь глаза, вспоминаешь событие и одновременно вспоминаешь номер. Оказывается, подсознание его «сфотографировало».

— Думаю, каждого полицейского перед вступлением в должность следует отправлять на стажировку в военную разведку. Чтобы набраться такого опыта, как у вас.

— В целом не потянут… — возразил я. — Изначальный уровень не тот. Смогут работать только единицы. У вас кто-нибудь бегает в день по полста километров?

— Если бы я спросила об этом наших мужчин, они бы в один голос ответили: «Среди нас дураков нет». Это я не в обиду спецназу говорю. А у вас что, каждый день бегают?

— Бегают каждый день и помногу. Но пятидесятикилометровый марш-бросок обязателен каждую неделю. С полной выкладкой, с оружием и амуницией.

— Готовитесь выставить свою команду на олимпийские игры?

— Нет. Марш-бросок проводится не «на время». Такие мероприятия не столько готовят солдата к испытаниям физически, сколько морально. Куют характер. Во время настоящих боевых действий постоянно приходится побеждать себя. К нам в спецназ идут парни как раз с характером, кто умеет себя побеждать и заставлять что-то делать, когда сил уже не хватает. Марш-бросок на пятьдесят километров — это мероприятие по преодолению своей слабости. И по взаимовыручке. Потому что кому-то обязательно потребуется помощь. Без этого не бывает.

За время беседы с капитаном Саней «загрузился» компьютер, я повернулся к монитору, открыл сайт ФСБ и ввел личный пароль полковника Свекольникова. С помощью «навигации страницы» нашел его личный раздел и стал читать рапорты о расследовании.

— Александра Валерьевна, ты меня удивляешь. Как точно ты вчера все просчитала… Свекольников и вправду предполагает, что Сарафутдинова убил Ласкин. И ссылается при этом на показания Бейбарса Голоханова. И даже прилагает протокол его допроса. Минутку, я прочитаю…

Я прочитал.

— Но Голоханов говорит, что Ласкин только планировал убить Сарафутдинова. И ничего о том, кто это сделал.

— Нам необходимо найти убийцу. Что там еще?

— Есть протокол допроса Тулпарова. Читаю…

— Вот-вот, Тулпаров меня интересует больше других.

Этот протокол допроса я прочитал дважды. И задумался.

— Саня, у тебя есть досье на Тулпарова? Или хотя бы какие-то данные на него?

— Он полицией не привлекался. Есть только данные, записанные с его слов. Сейчас, я посмотрю. — Она раскрыла материалы дела, по описи нашла нужный документ.