Месть как искусство - Павел Яковенко Страница 51

Маркин открыл чемоданчик.

Внутри оказались пистолет с глушителем, такой, какой Алексею и хотелось, («И как только они угадали», — подумал он), четыре упаковки патронов, трубочка для духовой стрельбы, несколько отравленных стрел, и две таблетки. На самом дне лежала записка.

«Это презент для поднятия боевого духа. Мы о тебе помним. Володя».

Алексей осмотрел таблетки. Это были средства для вхождения в боевой транс. Приняв такой препарат, человек начинал ощущать весь мир резче и четче, внимание концентрировалось, любая боль отступала, возрастала координация движений, и исчезало чувство страха. Со стороны Володи это был хороший подарок.

Но вот фраза «мы о тебе помним»… Что она означала? Маркин слегка задумался, но решил, что вкупе с незапланированным подарком это могло означать только одно — что о нем помнят с теплотой, и на него надеются.

Он перевернул записку. На оборотной стороне также оказался текст.

«После выполнения задания немедленно выезжай в Феодосию и направляйся в Москву. Спроси билеты на свое имя. Они будут в любом случае. Сильно не светись. В Москве тебя будут ждать».

— Ну, вот и все! — сказал вслух Алексей. — Кажется, для меня курортный сезон заканчивается. Пора закругляться.

Маркин оглядел свою комнату, к которой, как оказалось, он успел прилично привыкнуть. Еще бы — после перемещений по убежищам и общежитиям это почти смело можно было назвать его домом, куда хотелось прийти после трудного дня.

Алексей собрал все свои вещи в сумку. Потом посидел на кровати. Затем надел легкую джинсовую курточку. Выглядевшая как обыкновенная джинсовка, это курточка была сделана из пуленепробиваемого материала, и снабжена всяческими кармашками и ремешочками, позволявшими наполнить ее массой оружия, боеприпасов и прочих полезных мелочей.

Снарядившись по полной программе, Маркин проверил, как все это будет держаться, выхватываться, выдергиваться, расстегиваться и застегиваться. Он остался вполне доволен проверкой. Все действовало идеально.

Вчерашнее получение оружия прошло просто и буднично — в полном согласии с порядком, доведенным до него толстячком — библиофилом. Единственная мелочь, которая не была предусмотрена — это то, что некий торговец книгами почти перед самой посадкой все-таки чуть ли не силком заставил Маркина купить мерзкий отечественный боевик.

Книгу Алексей засунул себе за пазуху, а уже в автобусе переложил ее в сумку. Сейчас же он достал пакетбук, и бегло просмотрел содержимое. Некая группа отмороженного советского спецназа выкрала огромные деньги партии, и демократически настроенный бывший агент КГБ совместно с благородными агентами ЦРУ ловко с ними расправился, и вернул деньги народу. Какому народу — российскому или американскому, в книженции почему-то не уточнялось. Да и кто имелся в виду под российским народом, кстати, тоже.

Отпечатано сие было, как ни странно, в городе Минске. Это вызвало к памяти случайно услышанную жалобу одного полковника. Тот, в пьяной откровенности, рассказывал другому полковнику, что хотел было устроиться на должность в министерстве обороны Республики Беларусь, и почти устроился, но вдруг выяснилось, что, несмотря на его не вполне русскую фамилию, он все-таки русский, и тогда ему не очень вежливо отказали, пояснив, что в Белоруссии должны жить только белорусы.

«Боже!» — подумал тогда еще Маркин. — «И эти тоже! Что этим-то мы сделали плохого? Что отдали Вильно не им, а литовцам? И он превратился в Вильнюс?».

И еще тогда тот же самый полковник также сказал, что прав был Александр Третий, когда сказал, что у России есть только два союзника — это ее армия, и ее флот. А все остальные… И что так как теперь нет ни флота, ни армии, страна, наверное, окончательно погибла.

Алексей тогда удивился про себя: «Ну почему же? Мы-то, например, есть!». Потом понял…

Встречи с Линдой сегодня не было. Маркин сказал ей утром, что у него в Симферополе есть армейский сослуживец, и что он хотел бы его навестить с ночевкой, если она, конечно, не против.

Линда не была против. Она даже проводила его до остановки, дождалась вместе с ним автобуса, и только поцеловав перед отъездом, ушла на свои лечебные процедуры. Алексей долго, насколько позволяло ему стекло автобуса, смотрел ей вслед, думая, что и эта замечательная округлая попка, и высокая грудь еще сегодня ночью были у него в руках…

Маркин поставил свои часы-будильник на три часа утра, еще немного помусолил написанную удручающе убогим языком книжку, и с помощью аутотренинга заставил себя уснуть…

Пробудился он за одну минуту до того, как будильник должен был сработать. Алексей отменил звонок, быстро поднялся, умылся, сделал несколько разогревающих мышцы движений.

Затем он снарядился, проглотил таблетку — подарок Володи, дождался начала ее действия, и вышел…

В Коктебеле был тот ранний час, когда ночная жизнь уже успела закончиться, а утренняя еще не успела начаться. Маркин бесшумно скользил по улицам и аллеям, не встречая ни одной живой души. Все спали.

Перед санаторием Алексей приостановился. Он напряг зрение, и рассмотрел рыжего охранника.

«Хорошо!» — улыбнулся Маркин. Он подошел к будке.

— Эй, рыжий, привет! — сказал он не так громко, чтобы его можно было услышать ненужным лицам, но и не так тихо, чтобы его не услышал охранник.

— Чего?! Это ты?! — рыжий удивился так, что разинул рот.

Алексей улыбнулся до ушей, выхватил трубочку с заранее заправленной стрелой, и выстрелил.

Стрела попала в шею, и пока охранник, закатив уже мертвые глаза, сползал по стене, его убийца заправил оружие, выдернул стрелу из шеи убитого, и проскользнул на территорию корпуса.

Все тем же пружинистым, четким и бесшумным шагом он направился прямо к входу в корпус. Стеклянная дверь была закрыта. Маркин подошел к дверям, и посмотрел через стекло. Охранник спал, широко открыв рот. Дверь запиралась на ключ. Маркин достал отмычку, немного поработал, осторожно открыл двери, подошел к охраннику, и также выстрелил в него из трубочки. Потом снова забрал использованную стрелу, снова заправил свое духовое оружие, и пошел давно знакомым маршрутом наверх — туда, где спали отдыхающие боевики.