«Каскад» начинает прорыв - Игорь Срибный Страница 51

Завидев в дверях Седого, Сыч подскочил с койки, одернул чисто выстиранный камуфляж с аккуратно подшитым подворотничком – наследием службы в пехоте, чуть ли не строевым шагом, бухая сапогами по пыльному бетону пола, подошел к нему и доложил:

– Товарищ подполковник, старший сержант контрактной службы Сычев прибыл для дальнейшего прохождения службы!

– Ну, здорово, Сычев! – Седой крепко пожал руку солдата. – Быстро же ты оформил перевод… Молодец!

– Так моей заслуги в этом и нет вовсе, – ответил Сычев. – Это все майор Дорошин из разведотдела сделал. Сам все документы подписывал.

– Командир, ты его личное дело глянь! – давился смехом Батон. – Мы на какую должность его берем?

Разведчики снова расхохотались, держась за животы.

Седой присел на кровать, раскрыл личное дело Сычева и с удивлением прочел в графе «воинская специальность» – «повар».

– Не понял… А как же…

Его перебил новый взрыв хохота.

– Командир, смотри дальше, – не унимался Батон.

А дальше был подшит наградной лист на повара, старшего сержанта Сычева, который представлялся к награждению… орденом Мужества.

– Вот это накормил так накормил! – Кум уже не мог смеяться, держась за щеки.

– Ну, и че такого? – спросил Сыч, нисколько не обижаясь на разведчиков. – Я ж вам рассказал, как оно получилось…

– А теперь… ко…командиру расскажи! – еле выдохнул Батон.

– Да че такого рассказывать? – смутился Сыч под пристальным взглядом Седого. – В Грозном это было, в Черноречье. В первую войну. Так получилось, что мы расположились на восточном гребне холма, а чеченцы – через лощину, на западном скате холма. Крупные акации и клены мы попилили на блиндажи. Остались пни да заросли кустарника, где старшина роты замаскировал нашу военно-полевую кухню. В тот день старшина привез мешок подмороженной картошки и ящик свиной тушенки, и мы с помощником занялись обедом. Я послал помощника набрать воды из родника и вдруг услышал стрельбу и рев моторов со стороны чеченских позиций. Помощника все нет и нет, а у меня ни воды, ни дров. Сами знаете: война войной, а обед по расписанию! Делать нечего. Я взял топор, сунул в карман гранату и пошел в кустарник рубить дрова.

Рублю, значит, сушняк, прислушиваюсь и думаю о помощнике пропавшем. И вдруг слышу – примерно за 200 метров от меня деревья ломаются и рев танкового двигателя. Похоже, наши выдвигаются к окопам. Вышел я из кустов и вижу – по низине «Т-72» прет с развернутой назад башней. Смотрю, сука, прямо на мою кухню прет! Ну, думаю, все – пи… конец! Раздавит котлы, и солдаты останутся без обеда. А на башне вдруг вижу – «Бамутский полк им. генерала Дудаева» написано. Твою мать! Спрятался я в кустах, а когда танк поравнялся со мной, запрыгнул на него. Пробую на башне открыть люк топором, чтобы бросить гранату – не открывается. А до кухни уже меньше 100 метров…

Вцепился за ручку на броне. Одну ногу поставил на какой-то выступ, другой болтаю перед смотровыми щелями. Нохчи решили попугать, выставили автоматы и открыли огонь из смотровых щелей. Ну, думаю, пи… конец, короче! Точно, блин, в котел попадут! Я, значит, обухом топора ударил по стволу одного со всей дури, он и замолк. Я – по другому. Тот вообще согнулся так, что в щель не лезет! Тогда я стал бить обухом по триплексам, чтоб водилу ослепить. Он на месте начал крутиться, чтоб меня сбросить. А башня у него заклиненная была; сколько он ни пытался ее провернуть, только скрежет стоял! Тогда он рванул опять в лесок, надеясь, что меня сбросят падающие деревья. Но они все валились вперед. Короче, налетел он с разбегу на дуб здоровенный и заглох.

Я перебрался на башню и начал лупить обухом топора по люку. Минут через пять он приоткрылся, и показались поднятые вверх руки и испуганные бородатые морды. А через пару минут прибежали наши – человек тридцать: с «Мухами», с «РПГ-7», гранатами противотанковыми. Посмотрели на танк, на пленных, потом на меня с топором. Удивились, покачали головами – и, как и вы здесь, разразились хохотом.

Ну, короче, танкисты «духов» нам столько дров в лесочке наломали, что с передовой прислали помощников, чтоб их перепилить и поколоть. А мы все успели: быстро приготовили картошку со свининой. После обеда приехали начальник штаба и какие-то офицеры. Увидев танк с крутой надписью на борту, стали фоткаться около него. Потом тоже хохотали как полоумные! Полковник спрашивает: «Сыч, ты что, танк взял в плен с одним только топором?» Я кивнул, потому что отвечать на вопросы мне уже надоело. А офицеры долго не могли унять хохот. Начштаба за живот держится, а мне говорит: «Ну, все, Сычев, за танк, взятый в плен с одним только топором, заслужил ты орден Мужества!»… А вы, блин, если сейчас же не прекратите насмехаться над моей наградой, уйду опять в пехоту!

– Да, ты что, Сыч! – Седой встал с табурета и обнял Сычева. – Ты что, брат?! Мы же от души гордимся тобой! Поскольку другого такого случая в любой армии мира не сыщешь… А ты, Батон, прекращай хохотать! И чтоб к вечеру, к 19–00, вдвоем с Сычем представили мне боевое наставление «Как захватить вражеский танк, используя топор и солдатскую смекалку» для распространения в войсках!

От хохота разведчики снова полезли под койки…