Парализатор - Сергей Бакшеев Страница 50

Черт, как же трещит башка! Я сегодня перенапрягся с Моней и Кабаном, потом был нотариус, и теперь родной дядюшка.

«Он убийца моих родителей! — твержу я. — Он подлец, сволочь, подонок, изверг!»

Проклятия помогают. Мою энергию питает страх или ненависть. Сегодня я ничего не боюсь. Я ненавижу человека, сидящего боком ко мне. Он отнял не только жизни моих близких, он сделал так, чтобы я исчез, превратившись в инвалида без памяти и прошлого. Но я возродился, я вернулся в себя. И сегодня я должен забрать то, что принадлежало папе и маме. Это лишь малая часть праведного мщения.

— Кто это принес? Я ищу этого человека! — требует объяснений от нотариуса мой дядя.

Я так напряжен, что не в силах произнести ни слова. Я хлопаю ладонью по стене. Дядя оборачивается, и наши глаза встречаются.

Вспышка огня в моем сознании, невидимая молния между нами — и глиняный человечек застывает в той позе, что я задумал. Дядя безобразно дергается, как от разряда тока, и обмякает.

Вот он сидит за столом и беззвучно потрясает правой рукой. Опираясь на стол, я двигаюсь к нему и оседаю напротив. Голова трещит больше прежнего. Я хочу о многом расспросить дядюшку. Как он задумал преступление? Каково быть убийцей родного брата? Или ночные кошмары — это привилегия жертв?

Но боль раскалывает. Только бы не потерять сознание. Сейчас нельзя отвлекаться. Надо закончить главное.

— Привет, дядя. Я тоже жаждал встретиться. Не напрягайся, говорить у тебя не получится. Тебе придется слушать и делать, что я скажу.

Артур Викторович пожирает меня взглядом, а я продолжаю объяснять:

— Нельзя вернуть отнятые жизни, но можно вернуть собственность. Ты отдашь то, что по праву принадлежит мне. Вот договор дарения торгового центра. Это самый быстрый способ восстановить справедливость. Что? Не нравится? Твои эмоции меня не интересуют. Это лишь малая часть наказания, которое ты заслуживаешь!

Я исподлобья смотрю на дядю. Мне трудно держаться прямо. Он напуган, косит глазами в сторону нотариуса, но не в силах двинуться или произнести что-либо.

— У тебя нет выбора, дядя. Подписывай. Единственное, что двигается, это твоя правая рука. И сердце в груди. Ты хочешь, чтобы я его остановил?.. Тогда подписывай, гад!

— Прошу заметить, что сделку под давлением могут признать ничтожной, — напоминает взволнованный нотариус.

— Кто может признать?

— Суд?

— Прекрасно! Я с удовольствием встречусь с дядей в суде. Я многое могу рассказать о нем. Пусть все узнают, на что он пошел ради денег!

Марго деловито пододвигает договор и сует дяде ручку.

— На каждой странице? — уточняет она у нотариуса.

— Да.

— Слышь, ты! Давай подписывай!

— В конце фамилия, имя, отчество полностью, — напоминает нотариус.

Я давлю на дядю взглядом. Он подписывает.

— Теперь вы. — Нотариус уже вошел в привычную роль. — На всех экземплярах. Третий для регистрационной палаты.

Я с трудом нахожу нужные места и ставлю свою подпись. В груди пустота, в голове колющая боль. Рука двигается тяжело.

Марго убирает договора в папку.

— Это еще не всё. — Нотариус растерянно смотрит на свои обездвиженные руки. — Я обязан заверить подписи сторон и внести документ в реестр.

Вот черт! Я перестарался с нотариусом! Как же вернуть подвижность его руке? Ждать? Это долго и рискованно. Неизвестно на что он решится, когда полностью придет в себя. Да и «серая мышь» что-то начинает подозревать. Остается одно — попытаться применить свои способности наоборот. Для этого опять надо напрячься, представить глиняную копию нотариуса и «полюбить» его правую руку, дать ей свободу.

— Вы правша? — уточняю я.

— Да.

— Сейчас, сейчас…

Я закрываю глаза. А вот и нотариус. Я вижу его образ целиком, но концентрируюсь только на руке. Я знаю, что надо сделать. Но где взять силы? Я опустошен.

— Ты сможешь, — подбадривает на ухо всё понимающая Марина. — Ты сделаешь их.

Я концентрирую остатки энергии, напрягаюсь и распахиваю веки. Я смотрю на правую руку нотариуса и снимаю паралич.

— Подай ему документы, — шепчу я Марго и откидываюсь на спинку стула.

Я слышу энергичные росчерки шариковой ручки по бумаге и чмокающие оттиски печати, но не в силах их увидеть. От боли и усталости глаза закрываются, я впадаю в прострацию и не замечаю, как теряю сознание.