Кондор умеет ждать - Александр Терентьев Страница 5

— Да, не повезло мальчикам, — доктор с первого взгляда оценил точность попаданий неведомого стрелка, отхлебнул теплой воды из пластиковой бутылки, поморщился и, задумчиво пожевав узкими губами, скорее утверждая, чем спрашивая, обратился к полковнику: — Снайпер? Значит, они не ушли…

— Да, думаю, снайпер, — кивнул полковник, в который уже раз с ненавистью и опаской бросая быстрый взгляд на зеленую стену зарослей на противоположном берегу. — И вы так спокойно об этом спрашиваете? А ведь вполне возможно, этот стрелок сейчас выцеливает именно ваш высокий и красивый лоб!

— Или ваш, полковник, — криво усмехнулся врач. — А что я, по-вашему, должен метаться в истерике? Мы здесь уже без малого два часа. Если бы они хотели прострелить мой или ваш лоб — они давно могли это совершенно спокойно проделать. Значит, у них какая-то другая задача. Что будем делать, полковник?

— Убираться отсюда и как можно скорее! — полковник сдернул с головы фуражку, промокнул платком влажное лицо, шею и, вспомнив свой разговор с Президентом, зло скрипнул зубами. — Он был прав — нужно было брать не этих мальчишек, а спецназ!

— Кто был прав?

— Теперь уже не важно, док… Вы с мертвяками все свои процедуры закончили? — Доктор молча кивнул, и полковник повернулся к бойцам, бестолково сгрудившимся вокруг своего командира. — Лейтенант! Начинаем погрузку! Мертвых в один вертолет, все остальные — в другой! Собак здесь быстренько прикопайте…

Полковник вдруг живо представил себе, как сейчас они загрузятся в темное нутро бортов, как потом боевые вертолеты взвоют своими двигателями, вздымая тучи песка и пыли, со свистом раскрутят длинные лопасти винтов и медленно поднимутся в воздух. Потом заложат крутой вираж, развернутся хищными носами к этим поганым зарослям, в которых сейчас таятся неведомые враги, и начнут обстрел, разнося в клочья и лес, и тех, кто там прячется, и даже эту чертову равнодушную, спокойную реку! Полковник не смог удержаться от улыбки, мстительной и злорадной. Вот только бы поскорее взлететь, а там посмотрим, кто окажется хозяином положения…

Размышления полковника о скорой и страшной мести прервал громкий зуммер. Вдруг ожила коротковолновая рация, найденная в кармане одного из погибших геологов и уже упакованная экспертом в пластиковый пакет. Доктор подошел к расстеленной на песке плащ-накидке, на которую следователи грудой свалили все найденные вещдоки, и недоуменно воззрился на никак не унимавшийся аппарат связи. Потом вопросительно посмотрел на полковника — тот молча кивнул. Док вынул рацию из пакета, нажал кнопку вызова, коротко проговорил: «Да! Говорите, вас слушают!» И переключился на прием. Несколько секунд послушал неведомого собеседника и затем протянул рацию полковнику.

— Это вас, полковник…

— Я слушаю вас, говорите, — полковник переключился на прием.

— Слушай, полковник, слушай, — сквозь легкий шум помех и потрескивание эфира голос, уверенный и чуть насмешливый, слышался вполне отчетливо. — Сейчас ты заберешь своих дохлых искателей приключений, свору полицейских ищеек и своих сопляков, изображающих из себя бравых солдат, вы погрузитесь в свои вертушки и быстренько уберетесь отсюда! Даю вам двадцать минут. И советую тебе больше никогда не появляться в этих краях. Да, вот еще что… Если ты планируешь поднять вертолеты и малость пострелять по кустам, то настоятельно не советую тебе этого делать. У нас под рукой совершенно случайно оказались парочка гранатометов и стингеров. Если ты, сидя в прохладных кабинетах, забыл, что это такое, я тебе напомню: два выстрела — и ваши вертолеты превратятся из грозных машин в большое огненное облако и ваши горелые кишки разлетятся примерно на полмили, так что хоронить будет некого. Или нечего, но тебе это уже будет без разницы. Ты все понял, герой? Не надо искушать судьбу. Я сейчас отлично вижу, как ты скрипишь зубами, играешь желваками и потеешь от злости — у меня очень хорошая оптика… Двадцать минут и ни секундой больше! Полковник, ты даже не представляешь, как тебе и твоим людям сегодня повезло. Так что можешь дома поставить вашей Святой Деве самую большую свечку… А теперь переключись и подтверди, что ты все понял!

— Да, я все понял. Отбой связи, — полковнику очень хотелось швырнуть рацию в какую-нибудь стену, а еще лучше — о камень, чтобы только мелкие пластмассовые осколки брызнули по сторонам, но ни стены, ни подходящего камня поблизости не было, лишь беловатый песок поскрипывал под ногами. — Лейтенант, сколько они еще будут возиться с этими чертовыми собаками?! Даю вам десять минут! Если через десять минут кто-то еще не заберется в вертолет — останется здесь кормить москитов. Пилоты, у вас, надеюсь, все о’кей?

Капитан ВВС, старший среди членов экипажей вертолетов, флегматично повел плечом, обтянутым летным комбинезоном, что должно было означать, вероятно, что-то вроде: «у нас, полковник, всегда все о’кей!»

Ровно через девять с половиной минут пилоты защелкали тумблерами и начали запуск двигателей. Лопасти чуть дрогнули, поплыли по кругу и начали плавно набирать обороты, с шипением и свистом разгоняя воздух и поднимая тучи пыли. Сначала один, через полминуты другой геликоптер мягко оторвались от земли, набрали высоту и, чуть наклонив носы, круто развернулись к северо-западу, ложась на обратный курс.

Полковник, сидя на жесткой металлической скамейке, бросил прощальный взгляд на проплывающие внизу зеленые чащи и в который уже раз мысленно повторил почти все известные ему ругательства, проклиная и неведомых бандитов, и так блестяще проваленную операцию, и свою дурацкую самонадеянность.