Слепой в зоне - Андрей Воронин Страница 5

Все утро следующего дня Сиверов работал у себя в мастерской-мансарде.

Ничего особо нового ему придумывать не пришлось. Как-то он уже собирался использовать один трюк, но в последний момент ФСБ решила отказаться от проведения операции. С того времени у Глеба и сохранилось кое-какое снаряжение.

Он достал из своего тайника продолговатую коробочку с кнопками, похожую на пульт управления телевизором. Но от обычного пульта ее отличало то, что из нее выходил пучок разноцветных проводов, каждый из которых заканчивался изолированным зажимом, снабженным иголкой. Если таким захимом-"крокодилом" сжать провод, то иголка проколет изоляцию и подключится к линии. С выбором оружия Глеб не стал ломать голову. Он выбрал самое компактное: короткий автомат «узи» с длинным рожком и пистолет с глушителем…

Приближалось обеденное время. Сиверов не доехал до дома, в котором жил Лимончик, полквартала, завернул во двор. Он вкатил свою «вольво» на небольшой взгорочек и остановился, поставив автомобиль на ручной тормоз. Глеб остался удовлетворен позицией: разросшиеся деревья сходились вверху ветвями – и сверху, с крыши, невозможно было бы рассмотреть, что делается внизу, а значит, нельзя было и прицельно выстрелить. Сиверов опустил спинку переднего сиденья – так, чтобы удобнее было переодеваться, надел испачканный в побелке ватник, нацепил на голову брезентовый шлем со шнуровкой, каким обычно пользуются сварщики, и закрепил на лбу огромные сварочные очки-"консервы". Открыл пепельницу и, растерев в пальцах пару окурков, вымазал себе лицо и руки. Автомат и пистолет он закрепил на внутренней стороне ватника специальными карабинчиками, которые не нужно было расстегивать, чтобы снять оружие, достаточно резко дернуть. Взял лопнувшую картонную пачку электродов, свернутый в бухту тонкий металлический трос и вышел из машины.

На крыше дома, в котором жил Лимончик, вовсю дымила битумоварка. На торец дома выходила консоль с блоком, по ней поднимали и опускали рулоны рубероида, упаковки с битумом. Где-то в час все движение на крыше остановилось, рабочие вышли из подъезда, отправляясь на обед.

Глеб подождал минут пятнадцать, удостоверившись, что никто не вернется, затем зашел в тот же подъезд, откуда они вышли, – подъезд Лимончика. Не было ни малейшего риска, что кто-то запомнит лицо Глеба, – ватник и брезентовый шлем – вот что останется в памяти швейцара и охранника, которые сидели в углу холла на первом этаже и смотрели телевизор. Расчет оправдался. Его не стали останавливать, не стали ни о чем спрашивать, все и так было ясно: сварщик поднимается на крышу дома, где идет ремонт. Под рассеянным взглядом охранника Глеб нажал на кнопку вызова лифта. Одна из двух кабинок тут же открылась, и он вознесся на десятый этаж. После чего пешком поднялся на последний, технический, где располагался силовой привод лифтов, и вышел на крышу. Дымилась, булькая, битумоварка, лежал инструмент.

Глеб прикинул, где можно спрятаться до окончания рабочего дня. Половину крыши уже покрыли новым рубероидом, и Сиверов рассудил, что на той, уже готовой стороне дома, дышащей испарениями горячей нефтяной смолы, никому сегодня ничего не понадобится, тем более, чтобы попасть туда, пришлось бы пройти по свежезалитому участку. А этого никто делать не станет кому охота прилипнуть к свежему битуму?

Сиверов прошел метров двадцать по бортику. За спрыгнул на уже остывший участок покрытия. Он устроился за широкой вентиляционной трубой и достал рацию.

Связался с Крапивиным.

– Где объект? – спросил он у полковника.

– Все еще в Голицыне. Насколько я понимаю, приедет где-то около одиннадцати, может, чуть позже. Лишь только он выедет, я тебя проинформирую.

– Все, конец связи, – Глеб спрятал рацию и принялся ждать.

Он просидел за вентиляционной трубой до окончания рабочего дня. Он слышал голоса рабочих, возню на крыше. Ветер то и дело гнал к нему черный густой дым.

Наконец, когда солнце проделало уже половину пути от зенита к горизонту, хлопнула дверь, голоса затихли, рабочие ушли. Глеб осторожно выглянул из-за своего укрытия. Крыша была пуста. Теперь уже не прячась, он встал во весь рост, закрепил конец тросика за основание мачты телеантенны, пару раз дернул, затягивая узел. Затем пропустил тросик через блок, да так и оставил его висеть, свернутый в бухту. Снял ватник, бросил его в топку битумоварки и, прихватив с собой оружие и пульт управления, шагнул в дверь, ведущую на технический этаж.

Ему предстояло поспешить. Если Крапивин сейчас вызовет его по рации, сказав, что Лимончик направляется в Москву, времени у Глеба – час, не больше. А рассчитывать в таких делах лучше всего на минимум. Лучше потом прождать четыре-пять часов, неподвижно сидя в укрытии, но опаздывать ни в коем случае нельзя.

Быстро, бесшумно работая отмычкой, Глеб открыл несложный замок на сетчатой проволочной двери ограждения вокруг силового оборудования лифта. Щелкнул переключателем. Одна из двух кабин пошла вверх. Когда ее крыша поравнялась с площадкой, Сиверов ступил на нее и взялся за дело. Он отыскал кабель, ведущий от кнопочной панели в лифте к силовым механизмам. Острым ножом срезал изоляцию и распустил в руках набор разноцветных проводков. Половину крыши кабины занимала вентиляционная решетка, сквозь которую были видны пол, зеркало на стенке и сама панель управления с кнопками. Следя, кнопка какого этажа загорается внутри кабины, Глеб укреплял проводки с зажимами на кабеле. Теперь в его руках оказался свой дистанционный пульт, и Глеб мог управлять движением лифта, сидя на его крыше.

В таких домах, как этот, расположенных в престижном районе, не существовало определенного часа пик, когда жильцы возвращаются с работы.

Поэтому никого особо не побеспокоило то, что вторая кабина лифта бездействует, хватало и одной. Но и на случай, если придут одновременно много людей, у Глеба был запасной вариант. Он даже испробовал его пару раз, прокатившись на лифте вверх и вниз. Он наблюдал, к какой кнопке тянется рука пассажира, и тут же нажимал номер нужного этажа на своем пульте.

Сиверов сидел на крыше кабины и бесстрастно смотрел на девушку, находившуюся внутри и не подозревавшую, что за ней наблюдают. Она состроила себе гримасу в зеркале, потом подтянула чулки, высоко задрав юбку. Когда же кабина остановилась, девушка покинула ее с очень строгим и серьезным видом.