Капкан для Бешеной - Александр Бушков Страница 5

– Не слышала, – осторожно сказала Даша. –Вряд ли кто-то стал бы фиксировать в документах. Специфика. Помните в Москве,дело Витухновской? Вмешалась отечественная интеллигенция вкупе с зарубежной и вдва счета разъяснила следствию: если цыган торгует наркотиками, то этонаказуемо, а ежели порошок толкает поэтесса, то ей это вроде бы даже иположено, творческого процесса ради…

– Вообще-то, там многое не доказано…

– А я от муровских знакомых слышала, что дело быловерное.

Она встрепенулась, увидев, как распахнулась дверь ванной.Понятые старательно отвернулись. Показался Илья Лазаревич с закатанными полокоть просторными рукавами белого халата. Лицо у него было крайнемногозначительное, и Даша обреченно вздохнула.

Старик прошел в роскошную кухню, старательно притворил засобой дверь, принялся протирать извлеченным из кармана огромным пестрым платкомвлажные руки. Некоторую любовь к театральным эффектам он питал всегда (в юностидаже, по слухам, пытался попасть в театр Мейерхольда, но не принял привычкиМейерхольда держать на столе маузер и убрался себе восвояси).

Слухам про Мейерхольда она не верила, поскольку быласыскарем и умела сопоставлять даты. Когда Лазаревич достиг отроческих лет,Мейерхольд уже остепенился от угара первых революционных лет и маузера на столене держал…

– Ну? – спросила Даша.

– Конечно, мне еще скажут веское слово за рентген искальпель патологоанатома, – сообщил старик. – Но что касается дообщего и целого… Дашенька, вы таки можете меня зарезать, как Юдифь Олоферна, ноя буду стоять на том убеждении, что никаких других травм, кроме перелома шейныхпозвонков, сии останки не содержат. Объектов, непочтительно именуемых«жмуриками», ваш старый еврей повидал на самую малость поменьше, чем Ротшильд –золота, а уж сколько повидал Ротшильд золота, вы себе немного представляете…

– Убийство? – тихо спросила Даша.

– Вот это уже ваша забота, Дашенька, – пожалплечами старик. – Я вам говорю за одно то, что, с точки зрения медицины, унее обязаны быть травматические повреждения черепа, коли уж она грянулась вовесь рост, поскользнувшись на мыле… Но я не нахожу ни малейших.

– Все-таки женщина, – сказал Чегодаев. –Роскошная грива густых волос, могла смягчить…

– И все равно – ни малейшей гематомочки не прощупывается.А должно бы, иначе – не сидеть мне в синагоге у восточной стены…

– А причем тут восточная стена? – угрюмо спросилаДаша.

– При том, Дашенька, что она в синагоге самая почетная,чтоб вам было известно…

– Ну ладно… – сказала она ничуть невеселее. – Пусть еще патологоанатомы посмотрят, в самом-то деле… Какнасчет времени смерти?

– Хоть я и не бог, но предположительно скажу – отвосьми до десяти часов назад.

– Меж четырьмя и шестью утра?

– Примерно.

– А как насчет изменения позы трупа? – вмешалсяЧегодаев.

– Вряд ли таковое имело место, – сказал старик,садясь. – Я вам все подробно напишу, а бедняжку можно увозить… Ничего неимеете против? – Он облегченно откинулся к стене, полузакрыв глаза. –Ф-ф… Годы все-таки неприятная вещь, когда их много.

Даша переглянулась с Чегодаевым. По совести говоря, она всеже не считала старого эксперта истиной в последней инстанции, несмотря на весьего опыт, но вслух, конечно, ничего подобного не сказала бы.

– И еще, – сказал старик, полуоткрыв глаза. –Ноготки у нее красивые, длинные, ухоженные, но парочка обломана совершеннонеприглядным образом, а под ногтями, под всеми практически, какие-то частички,ничуть не похожие на обыкновенную неряшливую грязь. Я там старательно собрал вконвертик, сколько удалось. Больше похоже на волокна ткани. Конечно, и этоничего не доказывает, однако…

– Ладно, – сказала Даша. – Меж четырьмя ишестью утра?

– И никак не позже шести, если ваш старый еврей хотькапельку соображает насчет покойников…