Волки в погонах - Сергей Донской Страница 49

Тяжело волоча по полу шлепанцы, девушка вошла в комнату и сразу повалилась на диван. Она только что выкурила на балконе две сигареты подряд, никакого удовольствия от этого не получила и явно не знала, чем занять себя дальше.

Прическа у нее была составлена из мелких спиральных прядей, напоминая очертаниями голову сфинкса. Цвет волос однозначному определению не поддавался, словно их обладательница неоднократно экспериментировала с разными красками, так и не сделав окончательный выбор. На концах волос преобладал темно-желтый оттенок, по бокам они отливали рыжиной, а макушка обладательницы была темной. Поэтому, когда девушка называла себя темно-русой, никто с ней не спорил. Более подходящих вариантов все равно не было.

Зато с глазами девушки все было ясно – они были карими. Большие, красивые, но слишком круглые, по ее мнению. Попытки придать им восточный разрез с помощью косметических ухищрений были малоэффективными. Поэтому девушка имела обыкновение близоруко щурить глаза, особенно когда собеседник ей нравился. Кроме того, она приоткрывала рот, полагая, что вид у нее от этого становится вдвойне привлекательным, а не туповатым.

В этом лицедействе, если разобраться, не было никакой необходимости. Мужчины, молодые и старые, западали на девушку независимо от того, щурилась она или нет. Ее готовы были любить даже с плотно сомкнутыми губами, потому что они в ее внешности играли далеко не первостепенную роль. Обычно девушку начинали изучать с ног, потом обласкивали взглядами выше, а на ее мордашку смотрели в самую последнюю очередь. С такой фигурой она и совершенно безголовая пользовалась бы бешеным успехом у противоположного пола. Может быть, голова в некоторых случаях была даже помехой. Во всяком случае, язык. С ним девушка, как говорится, не дружила, а он отвечал ей полной взаимностью, нередко выдавая такое, что ей самой бывало неловко.

В настоящий момент она молчала, а потому выглядела очень милой и даже очаровательной, как это удается почти всем девушкам в девятнадцатилетнем возрасте без всяких усилий с их стороны. Крошечные, почти кукольные трусики плюс нежно-розовая маечка-топик – вот и весь наряд, который был на девушке. В общем, минимум одежды, такой же минимум комплексов и жизненного опыта. С таким арсеналом запросто можно затмить любую зрелую красавицу. А если ноги в придачу растут чуть ли не от пупа и грудь стоит торчком даже в положении лежа, то от ухажеров отбоя не бывает. Цвети и пахни себе и другим на радость!

Впрочем, девушка счастливой не выглядела, даже наоборот. Иногда ее пробирал мелкий озноб, и тогда она обнимала себя за опущенные плечи, изрыгая шепотом все известные ей ругательства. Кожа ее при этом покрывалась пупырышками, а под розовой материей маечки явственно обрисовывались соски величиной с две набухшие фасолины. Позы, которые принимала девушка, мечась на диване, только на первый взгляд казались соблазнительными. Приглядевшись, можно было заподозрить, что ее терзает изнутри какой-то неведомый недуг.

– У! – шипела девушка. – А! Вот же гадство какое! Задолбал меня этот колотун проклятый! Задолбал! Задолбал!

Причитая, она несколько раз ударилась затылком о диванный валик, но облегчения ей это не принесло. Зато когда в прихожей разразился пронзительной трелью телефон, она метнулась туда с такой неожиданной прытью, что едва не выскочила из своих легковесных тряпочек.

– Аллё?! – крикнула девушка в трубку. – Аллё!

– Регина? – донеслось оттуда. – Как жизнь молодая?

– Валетик! Ты!

– Валетиками ровесников своих сопливых зови, – охладил ее пыл деловитый мужской голос. – Сколько можно повторять?!

– Ладно, ладно, – заторопилась девушка, – Валентин… Слушай, ты когда наконец нарисуешься? Муторно мне в четырех стенах сидеть. Тошно.

– А ты книжку почитай. – Мужчина засмеялся. Даже на расстоянии ощущалось, что он только что сытно пообедал, выпив хорошей водки для аппетита.

– Книжку? – Регина тоже прыснула, будто услышала что-то необычайно смешное, и игриво поинтересовалась: – Может, мне еще вязаньем заняться? На курсах кройки и шитья, типа.

– Займись, – благодушно разрешил мужчина. – Только осторожно. Ручонки не исколи.

Странное дело, но, услышав последнюю фразу, Регина прямо-таки загарцевала на месте.

– Слушай, я уже не могу, – пожаловалась она. – Хреново мне. Ломает всю. Ты же говорил, что никакого… этого… побочного эффекта.

– Так оно и есть, – подтвердил Валентин с недоумением в голосе. – Ты уверена, что у тебя ломка?

– Да верняк! Кости ноют, язык еле во рту помещается.

– А ты его прикусить попробуй.

– Кончай подкалывать! Не до шуток мне…

– Н-да… Даже не знаю, в чем дело. Может, обычная простуда у тебя? Горло не болит?

Такое предположение вызвало у Регины саркастический смешок:

– Какая, на хрен, простуда! Какое горло! Кумарит меня, понимаешь? Вчера последнюю марку употребила, а сегодня места себе не нахожу… Хоть голову об кол чеши.

– Как ты сказала? – весело поинтересовался Валентин. – Голову? Об кол?

– Неважно, – поморщилась Регина, догадываясь, что сморозила какую-то глупость. – Подыхаю я, вот в чем проблема.

– Да уж, хорошего мало…

На другом конце провода раздалось продолжительное сопение, свидетельствующее о напряженной задумчивости собеседника. Наконец Валентин нерешительно кашлянул:

– Может, тебе «кислота» противопоказана, а? Такое, конечно, случается редко, но… – Помолчав еще немного, он решительно сказал: – Тогда тебе завязывать надо с этим делом, лапушка. Хотел сказать тебе, где небольшой запасец хранится, а теперь…

– Где? – Пальцы Регины хищно скрючились на пластмассовой трубке.

Перед отъездом Валентин оставил ей ровно семь безобидных на вид почтовых марок с изображением русалки. Оборотная сторона их была покрыта не клеем, а составом ЛСД. Слизав этот безвкусный слой, Регина надолго попадала в иное, райское измерение, а возвращаться в будничный мир ей с каждым разом становилось все труднее. Впервые она попробовала наркотик еще год назад, но был он тогда для нее слишком дорог и труднодоступен, чтобы увлекаться им всерьез. Колоться Регина брезговала и боялась, курение анаши ее почему-то не «цепляло», нанюхавшись однажды кокаина, она пережила наяву такие кошмары, что больше у нее не возникало желания «попудрить носик». В общем, она была создана для «кислоты», а «кислота» была придумана специально для нее. А у Валентина, как по заказу, всегда имелся под рукой ЛСД. Сам он в присутствии Регины никогда не баловался этим делом, утверждая, что она заводит его получше всякого наркотика. Но ее товаром снабжал регулярно, не забывая предупреждать, чтобы она не вздумала «путешествовать» в присутствии родителей.