Тот самый калибр - Сергей Самаров Страница 48

— Понятно… — поторопил Котов. — Второй факт?

— У Николая Заварзина на счету три «ходки». Первая — дело вел майор Пашунин, тогда еще сотрудник областного уголовного розыска.

— А какое это все имеет отношение к квартире и убитой семье?

Начальник уголовного розыска стрелял взглядом поочередно в капитана Радимову и отставного подполковника Скоморохова, желая услышать связные объяснения.

— Один из убитых и сожженных бомжей, человек по имени Валёк, имел пистолет, который прятал в том же подвале. Не хвастался, не показывал пистолет другим бомжам, а просто угрожал тому, с кем имел конфликт. История эта совсем недавняя. Дело было на глазах у других бомжей. Если постараться, можно найти свидетелей. Пистолета у трупа, насколько я понимаю, не обнаружено?

— Прятал в том же подвале… — повторила капитан Саня. — Мы весь подвал не обследовали. Только комнату в бойлерной, где нашли трупы. Он мог прятать его в любом месте.

— Я сейчас пошлю оперативную бригаду на поиски… — сразу принял решение подполковник Котов, снял трубку стационарного телефона и дал подробные указания дежурному.

Мы молча ждали, пока подполковник отдаст распоряжения, а когда он положил трубку, Скоморохов продолжил:

— Это еще не самое интересное. Самое интересное, откуда у бомжа появился пистолет и зачем он им обзавелся…

— Зачем? Откуда? — спросила капитан Саня.

— Пистолет ему дала некая Людка. Зачем дала, бомжам неизвестно. Живым бомжам неизвестно. Только сразу после пистолета у Валька время от времени стали появляться деньги. И немалые деньги. Он умудрялся один поить всех бомжей поселка. А их там немало. Поселок в основном состоит из частных владений. Только двенадцать пятиэтажек с краю. А с другого края садоводческое товарищество. Там тоже много бомжей обитает. Зимой живут в дачных домиках. Друг друга они хорошо знают, общаются. Бомж, с которым я беседовал, Людку в лицо знает. По описанию, это Людмила Сергеевна Заварзина. И мужик у нее, как сказал бомж, уголовник, и сама она с уголовным миром общается постоянно. Кроме того, бомж объяснил, где она живет. Я не знаю адреса Заварзиных, но это через дом от места убийства семьи.

— Выходит, все на Заварзиной завязывается… — подвела итог капитан Саня.

— Выходит так, — согласился подполковник Котов. — Но вопросов возникает очень много. Мотив убийства семьи у Заварзиной есть. Только как увязать все это с действиями подполковника Пашунина?

— Она совместила заказ Пашунина со своим интересом, — предположил я. — А бомжи стали отработанным материалом, от которого было необходимо избавиться. Второй бомж, возможно, вообще ни при чем. Просто за компанию был сожжен заживо. Возможно, в бессознательном состоянии или в состоянии опьянения. Данных экспертизы еще нет?

— Пока нет. Но данные поступят в Следственный комитет, а не к нам. Я передала все материалы дела подполковнику Пашунину. Хотя, в принципе, я могу попросить, чтобы мне предоставили копию. У меня неплохие отношения с экспертами.

— Если один из экспертов сотрудничает с Пашуниным, — предупредил я, — есть вероятность, что и другие такого сотрудничества не чураются.

— Тим, если ты не ладишь с Владимиром Владимировичем, это вовсе не значит, что он нечист на руку.

Эксперт-патологоанатом Владимир Владимирович при первой же очной встрече предположил, что я пытаюсь оспаривать его компетентность, хотя я таких попыток не предпринимал и только опирался на реальные случаи из собственного опыта. Впрочем, полными антагонистами мы с ним не были. Просто при необходимости один из нас вполне мог себе позволить не согласиться с мнением другого.

— Я опасаюсь за твою жизнь, — возразил я. — Если Пашунин почувствует угрозу своему существованию, он пойдет на кардинальные меры. А его меры могут быть самыми подлыми.

— В этом я с капитаном частного сыска соглашусь, — заметил подполковник Котов. — И вообще мне с моей должностной «вышки» с тем же Владимиром Владимировичем договориться проще. Мне даже официального заключения пока не нужно. Просто позвоню и спрошу. Мне он ответит обязательно…

Подполковник вытащил трубку и стал перещелкивать строчки в адресной книге трубки. Наконец нужный номер был найден.

— Алло, Владимир Владимирович? Здравствуй, подполковник Котов беспокоит. Да. Я по поводу двух обгоревших трупов. Да, бомжи… Уже есть результаты? Так… Так… Понятно. Нет, дело Следственный комитет ведет. Нас это только по касательной задевает. Понятно. И еще к тебе просьба. Мой интерес к этому делу хорошо бы никому не раскрывать. Договорились…

Василий Андреевич отключился от разговора, убрал трубку в карман. Он, как я давно уже заметил, никогда не пользовался чехлом для трубки. Да и трубки предпочитал самые простые, с минимумом функционала. Мы ждали, что подполковник скажет. Но он надолго задумался. Наконец сообщил:

— Окончательное заключение еще не готово. Но одно он может сказать бесспорно. У младшего из бомжей, это как раз и есть Валёк, что имел пистолет, сломана челюсть, у старика, что был с ним, пробита голова. Но когда получены травмы и насколько они были серьезны, пока сказать уверенно невозможно. Есть вариант, что это травмы из далекого прошлого. Особенно это касается пробитой головы. А перелом челюсти похож на свежий.

— Владимир Владимирович не сказал, насколько удар был профессиональным? — не удержался я.

Подполковник Котов, видимо, моего ехидства не почувствовал и ответил серьезно:

— Едва ли он сможет это определить…

— Но я-то могу! Должен и он. Просто по направлению удара, по направлению, в котором смещались кости. Завершающая фаза всегда показывает, какова была траектория кулака во время удара.

— Нет, их определенно нельзя сводить вместе. Они будут друг с другом спорить постоянно, — сказала капитан Саня. — У того и у другого это неприятие происходит на интуитивном уровне. И бороться с этим бессмысленно.

— Видимо, так, — согласился Василий Андреевич.

— А что, — поддержал меня отставной подполковник Скоморохов, — если мне покажут направление, в котором смещались кости, я тоже определю, как наносился удар.

— Вопрос только в формулировке, — недоверчиво уточнил Котов. — Никто не скажет точно, что такое профессиональный удар…

— Отчего же, — опять не согласился Виктор Федорович. — Профессионально нанесенный удар может всегда нанести противнику серьезный урон. И именно по нанесенному урону оценивается профессионализм. Не по траектории, по которой кулак полетит, а по результату. При этом, конечно, без правильной постановки удара невозможно серьезный урон нанести. А сама постановка удара — это уже обретение человеком профессионализма. Кроме того, только профессионал сумеет нанести отдельные удары, которые противник даже видеть не будет, — коротко, резко и точно.

Мне нечего было добавить к лекции, прочитанной бывшим комбатом спецназа. А офицеры уголовного розыска приняли слова Скоморохова за авторитетное мнение. И правильно.