Век испытаний - Сергей Богачев Страница 48

— Иван Сергеевич, обратите внимание на это письмо, — сказала она и подала конверт, отправителем которого значилась городская прокуратура.

Черепанов поморщился — что тут, опять очередная жалоба? Усевшись за стол, первым делом открыл именно этот конверт. «Вы приглашаетесь на допрос в качестве свидетеля по делу… явиться в 9-00 25.05 в кабинет № 218 в городскую прокуратуру, к следователю Степаненко…»

Взгляд нашёл на стене календарь — заботливая Нина уже передвинула его ячейку на число «25». Ну, вот, а день так хорошо начинался!

— Нина, соедини меня с редакцией аналитических программ…. Алло, Игорь, у органов могут быть вопросы по твоей части?

— Вроде нет, Иван Сергеевич, в последнее время никому на мозоль не наступали.

— Точно? Не могли твои накопать очередную сенсацию?

Ответ был уверенно отрицательный.

Последние несколько месяцев после того, как к власти пришло новое правительство и участились проверки предприятий, хозяева которых не поддерживали новых руководителей страны, вызовы за пояснениями в органы стали регулярными.

— Иван Сергеевич, вам звонит следователь.

Черепанов вздохнул. Ну, что же, новая метла по-новому метёт. Только дворники уж слишком часто стали меняться.

— Давай… Поговорим, посудачим, не в первый раз.

— Иван Сергеевич, здравствуйте, — услышал он в трубке. — Старший следователь прокуратуры Степаненко. Вам направляли повестку…

— Да, конечно, вот она передо мной. К сожалению, только сегодня пришла. Чем могу быть полезен?

— Короткая беседа по материалам вашей работы. К 13.00 сможете к нам попасть?

— Хорошо, буду.

* * *

В назначенное время Иван Сергеевич был у следователя, который оказался лысоватым мужчиной неопределённого возраста. Вполне могло быть служителю Фемиды и 30, и 45 лет.

Журналиста ознакомили с правами и отобрали у него соответствующую расписку. «Уж слишком всё официально. В прошлый раз такого не было. Прямо с соблюдением всех формальностей». Иван был несколько озадачен.

— Иван Сергеевич, дело касается вашей общественной деятельности, — начал вещать следователь голосом провинциального диктора. — Вы ведь занимаете в городе социально активную позицию, не правда ли? Депутат городского Совета, председатель комиссии…

— Да, именно так. — В душе появилось некоторое чувство тревоги.

— По факту приватизации вагоноремонтного завода открыто уголовное дело, ведётся следствие в отношении некоторых должностных лиц. Под кое-какими документами, вызывающими у нас сомнение, стоит ваша подпись. Я хотел бы в этой связи задать вам несколько вопросов.

— Минутку, — прервал его Иван. — Согласно повестке — я здесь в качестве свидетеля?

Следователь кисло ухмыльнулся.

— Вы взрослый, серьёзный человек, Иван Сергеевич, не мне вам рассказывать, как быстро всё меняется. Пока — да, свидетеля, но статус этот напрямую зависит от вашей линии поведения. Будете с нами откровенны, сложится наше сотрудничество — статус этот не изменится.

Далее Ивана взяли в оборот, что называется, «по полной схеме». В течение нескольких часов были заданы десятки вопросов о приватизации вагоноремонтного завода и не только. Следователя интересовало буквально всё. Как Черепанов попал в комиссию по приватизации? Кто ему составил протекцию? Чьи указания он выполнял? Какие планы были у инвесторов на нежилые помещения, а какие на жилые? Бывал ли он сам на объекте? Проводились ли обследование и оценка? Кто конкретно этим занимался? Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Причём в хаотичном, на первый взгляд, порядке. И все ответы тут же вносились в протокол. Следователь не давал возможности сориентироваться, собраться с мыслями. В кино в подобной ситуации гражданин тут же требует адвоката и ни на какие вопросы не отвечает. Но то в кино, а то в жизни. Черепанов слишком поздно понял, что весь этот прессинг направлен лично против него. На первый взгляд, бояться ему было нечего, никакой вины за собой он не чувствовал. Да, является депутатом городского Совета. Да, ему поручили возглавить комиссию, и он действительно занимался приватизацией того самого завода. Но разве он инициатор и заинтересованное лицо?

— Скажите, Иван Сергеевич, не для протокола… — вкрадчиво поинтересовался следователь. — А вас самого не удивляет тот факт, что комиссию по приватизации предложили возглавить именно вам, журналисту? Согласитесь, не совсем логично — неужели среди депутатов не нашлось ни одного экономиста, инженера… бухгалтера, в конце концов?

Черепанов устало пожал плечами.

— Видимо, господин следователь, задача перед вами поставлена уж слишком узкоспециальная. Поленились даже анкетные данные мои полистать. По первому образованию я как раз и есть инженер. Кроме факультета журналистики имею диплом Горного института.

— Извините, — покаялся следователь, — с этим фактом вашей биографии я действительно не был знаком. Недоработочка вышла…

Спустя четыре часа протокол был наконец составлен. «С моих слов записано верно», — собственноручно написал Иван и поставил подпись.

— Всё, я могу быть свободен?

— Подождите, Иван Сергеевич, я не закончил ещё все формальности.

Следователь закрыл папку, запер её в ящик стола и вышел. Ивана обуревали различные сомнения: откуда такой напор?! Ещё раз порывшись в закоулках памяти, проанализировал свою жизнь за последние два года. Нет… Не за что.

Следователь отсутствовал минут сорок. Явился в кабинет он таким же быстрым шагом, как и выходил.

— Иван Сергеевич, я задерживаю вас на 72 часа.

У Черепанова отобрали мобильные телефоны, все личные вещи и доставили в изолятор временного содержания при районном отделении милиции. Следующим утром он оказался опять на допросе у Степаненко.

События развивались стремительно. Что лишний раз убедило Ивана в заранее продуманном и подготовленном сценарии происходящего. Такую оперативность проявляют обычно только при расследовании резонансных преступлений или при поимке серийных убийц. Или заказе. Видимо, и его дело задумано как резонансное? Кому-то очень необходимо сделать его таковым? Через 3 дня следователь сообщил:

— Иван Сергеевич, ваш статус изменился. Прошу ознакомиться — это обвинительное заключение.

Обвинительное заключение содержало довольно неприятный для Ивана Сергеевича смысл — ему инкриминировались служебная халатность, получение взятки и, в свою очередь, вручение взятки должностному лицу. Из документа следовало, что Черепанов повлиял на занижение стоимости оценки целостного имущественного комплекса завода за счёт передачи в коммунальную собственность зданий под видом общежитий. За эту услугу, по версии следствия, он получил два миллиона долларов, а затем часть этой суммы передал мэру и чиновникам фонда госимущества. Учитывая, что четыре девятиэтажки находились в центре города, более лакомый кусок для приватизации трудно было сыскать.