Братство волков - Сергей Соболев Страница 47

– Подождите курить, – голос и сама интонация, с которой были произнесены эти слова, показались Волкову странными. – Хочу вам кое-что сказать.

Алексей медленно выпрямился; повернулся к ней лицом. Анохина, положив ему на плечи руки, стояла вплотную к нему. Все тем же странным пресекающимся голосом сказала:

– Я вам очень благодарна, Алексей…

– За что? – севшим голосом спросил Волков. – Не понимаю.

– Как это – «за что»? Вы спасли мне жизнь. А я так и не успела вас поблагодарить… Вы так внезапно исчезли…

– Про что это вы?

– Про те события, что были год назад.

Женщина, чуть привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– Вот, – сказала она. – Спасибо вам…

И вдруг, неожиданно для обоих – или же вполне ожидаемо – они сошлись, сблизились. Анохина обвила его шею обеими руками; он тоже обнял ее; прижал к себе. Их губы встретились. Вначале поцелуй был робкий, несмелый… Волков медленно и осторожно касался губами сочных, сладких, пахнущих спелой душистой клубникой и черешней женских уст. Затем уже она взяла на себя инициативу; Алексей ощутил плотное, упругое касание ее прикрытой лишь тонкой полоской мокрой ткани груди, ощутил проникновение ее языка – они теперь уже целовались умело, пылко.

– Кхе! К-кхе – раздался откуда-то сверху кашель. – Та-ак… – донесся до них знакомый мужской голос. – Вот вы чем тут, значит, занимаетесь, голубки.

Анохина быстро отстранилась; взяла со скамейки полотенце, набросила его на себя. Волков испытывал смешанное чувство досады, раздражения и неловкости. Вот только этого сейчас и не хватало…

– Вижу, коллеги, вы уже того… спелись? – в голосе Коваля, наблюдающего за ними с верхушки того невысокого холма, где они сами стояли несколько минут тому назад, содержалась немалая порция яда. – Как же так, Светлана Леонидовна? А ведь еще вчера, сколько помнится, вы являли собой образец нравственности и служебной дисциплины?..

– Коваль, заткнитесь, – угрюмо сказал Волков. – Про меня можете думать или говорить, что хотите. Мне плевать на вас и ваши выходки…

– Ну-ну…

– Но если вы, не уважаемый мною коллега, еще одно плохое или двусмысленное слово скажете в адрес единственной в нашем коллективе женщины…

– Вот именно… единственной.

– То нам тогда придется объясниться.

– Что, на дуэль вызовешь? – Коваль издал неприятный смешок. – Во дает…

«Просто набью тебе сейчас морду…» – подумал Волков, надевая сандалии и майку.

Он, отвернувшись, подождал несколько секунд, пока Анохина оденется и сложит мокрое полотенце в пакет. Судя по ее мрачному виду, «единственная в коллективе женщина» тоже чувствовала себя неловко.

– Пойдемте, – прерывисто вздохнув, сказала она. – Но я вас умоляю, Алексей… – Она коснулась его руки. – Не будьте хоть вы дураком.

Когда они поднимались на холм, явственно прозвучал сигнал сотового телефона Коваля.

– Да… я. Слушаю! – Коваль разговаривал, исподлобья наблюдая за поднимающейся по тропе парочкой. – Что?! – изумленно переспросил он. – Точно?.. Ошибки нет какой?..

Он выслушал говорившего; потом, обдумав какую-то свою мысль, сказал:

– Вот что это за хрень?.. Абсолютно неожиданно. Как гром среди ясного неба…

Волков и Анохина прошли мимо него. Но, сделав несколько шагов, все же остановились. Судя по голосу рыжего, что-то стряслось…

– Пришли за мной машину… да, немедленно! – потребовал Коваль. – Конечно… я хочу своими глазами все увидеть! Жду транспорт. Отбой.

Коваль сунул мобильник в чехол на поясе. Угрюмо, чуть сощурив глаза, уставился на своих коллег, застигнутых им, старшим опергруппы, как он сам думал, на «горячем».

– Что случилось, Геннадий Михайлович? – первым нарушила тишину Анохина (похоже, самая мудрая, самая выдержанная сейчас в их компании). – На вас лица нет.

– Если кто потерял лицо, то это не я, – процедил Коваль. – Охолонь-ка, «альфа»! – увидев, что Волков шагнул к нему, сказал Коваль. – Не до разборок!..

– Мужчины… я вас прошу, – вновь подала голос Анохина. – Давайте без глупостей, а? Все здесь взрослые люди, надеюсь. – Она вновь посмотрела на рыжеволосого крепыша. – Так что стряслось?

– Неизвестные обстреляли на краснодарском шоссе машину Тимура Ахмедова. По меньшей мере трое человек погибли.

– Самого Тимура? – ахнула Анохина. – Он тоже мертв?

– Его в машине не было…

Коваль обошел их – со стороны, где стояла Анохина, – и направился к домикам, туда, откуда доносился ароматный, дразнящий обоняние запах доходящего на углях мяса. Им двоим тоже не оставалось ничего иного, как идти за рыжим по дорожке к занимаемым их группой двум домам.

– Но зато в «мерсе» были его родной брат Руслан и его племянник… Мухамадин, – сказал на ходу Коваль.

– Тот самый Мухамадин?! – изумленно переспросила Анохина. – Племянник Тимура Ахмедова?

– Ну да, он самый, – сердито ответил Коваль. – И еще охранник…

Они свернули за угол дома и оказались на площадке, где возле уже накрытого стола – на котором выделись бутылки с темно-янтарной наливкой и красным вином – их дожидался дядя Саша, взявший на себя по доброй воле и с молчаливого согласия остальных трех сотрудников опергруппы еще и функции повара.

– Что будем делать? – спросила Анохина.

– Про вас не знаю, что вы будете делать.

– Бросьте… я ведь о деле. Поедем на место ЧП?

– Я один поеду, – все тем же сердитым тоном объявил Коваль. – От вас толку… Только мешаться под ногами будете. – Махнув рукой, он посмотрел на Фомина.

– Игнатьич, упакуй-ка с полдюжины шашлыков… Ну, помидоров там несколько, огурцов. И бутылку вина. Сейчас за мной коллега заедет, поеду на место ЧП…