Напарник - Сергей Кулаков Страница 46

Но он снова пересилил себя.

Еще не время. Надо потерпеть. Если он хочет встретиться со Стояном, он не должен себя выдавать. По крайней мере, до тех пор, пока не начнет гореть.

– Сюда! – послышался чей-то голос.

– Давай к нему, – сказал Шон. – Он покажет.

«Наверное, местный работник, – подумал Роман, – с которым Шон договорился о сжигании мешка».

Интересно, он заглянет внутрь?

Вряд ли. Меньше знаешь – лучше спишь. А стоило взглянуть на Люка, чтобы сразу постичь всю мудрость этой поговорки.

– Кладите сюда, – сказал работник фабрики.

По голосу его было слышно, что он изрядно нервничает. Поди по очертаниям мешка догадался, чтó в нем лежит.

Роман почувствовал толчок Люкова плеча, ощутил короткий полет и тут же приземлился на что-то жесткое и пружинистое.

Лента транспортера.

Теперь в топку?

Черт, так он и в самом деле сгорит. И, между прочим, заживо, что уж было полным безобразием.

Надо выбираться. Но как, если эти скоты стоят рядом?

Кто-то ухватил Романа за ногу и развернул головой вперед.

– Так он не застрянет, – пояснил работник.

Спасибо за заботу. Все-таки хотелось бы застрять.

Роман ощутил, что куда-то едет.

Известно куда.

Так, голоса стали отдаляться. Значит, конвоиры не пошли за ним до самой топки.

И на том спасибо.

Роман нащупал свою дырочку, прильнул к ней глазом.

Увидел грязные стены, кучи мусора, какие-то железные приспособления.

Вдруг по нему сверху точно что-то проехало, не тяжелое, но довольно плотное.

Это был вертикально висящий лист резины, который служил уровнем сжигаемому мусору. Чтобы тот пролезал в топку, не создавал затора.

Стало быть, если уровень его пропустил, значит, он пролезет. Экий безотрадный факт.

Отрадно же было то, что сейчас он был закрыт этим листом резины от взглядов Шона и Люка. И, значит, мог наконец действовать.

Послышался нарастающий шум, и Романа даже через плотный мешок обдало жаром.

Топка близка!

Еще один резиновый «уровень» проутюжил его. Как они, однако, тщательно работают с мусором.

Тем лучше. За двумя заслонами его точно не увидят.

Боясь, что вот-вот свалится в огонь, Роман одним движением окостеневшей руки распустил мешок, вылез из него, извиваясь, как червяк, и боком скатился с транспортера.

И вовремя. До топки оставалось не более двух метров.

Роман, придерживая брюки, метнулся под ленту.

Сквозь проемы в ее железных траках он увидел, что мешок, в котором он ехал, исчез в ослепительно-белом квадрате, пышущем жаром, как доменная печь.

Господи, спаси и сохрани!

Над головой проехала очередная куча мусора, нырнула в топку. За ней потянулись следующие.

Роман оглянулся.

Увидел метрах в двадцати от себя ноги трех человек. Это были те, кто провожал его в последний путь.

Чуть подавшись вперед, Роман успел заметить, как Шон передает деньги человеку в каске и комбинезоне.

Тот кивнул, спрятал деньги, Шон хлопнул его по плечу, и они с Люком двинулись прочь.

Человек в каске направился вдоль транспортера к куче мусора.

Роман, видя, что вокруг никого нет, перебрался из-под транспортера под прикрытие большой емкости с углем.

Посидел, отдышался. В голове все плыло. Видно, он получил сотрясение мозга, ударившись о бетонный пол. Пока его везли и несли, он чувствовал себя сносно. Но стоило встать на ноги, как его сразу замутило.

Скверно. Для осуществления некоторых ближайших планов он должен быть в форме.

Роман выглянул из-за угла. Человек в каске был занят тем, что усердно загружал транспортерную ленту мешками с мусором. Дорога к выходу была свободна. Роман кое-как связал брючный ремень, поднялся и, пригнувшись, метнулся к широко открытым дверям.

Убедившись, что машины с Шоном и Люком поблизости нет, он выскользнул наружу и через минуту был уже в трех сотнях метров от завода.

Этот рывок едва не доконал его. Свалившись в кювет, он долго смотрел в низкое, звездное небо. Дышал он тяжело, и звезды порой начинали двоиться в его глазах. Но он превозмогал приступы слабости, понимая, что, стоит ему отключиться, и он пролежит в траве до утра.

Немного отдохнув, Роман поднялся и продолжил путь. Теперь, когда зловещий гул фабрики остался позади, он пошел медленнее.

Путь его лежал вдоль той самой дороги, которой его везли на фабрику. Насколько он помнил, после того, как свернули с шоссе, они ехали пару минут на невысокой скорости. То есть до шоссе ему надо было пройти не больше пяти километров.

В общем, можно было залечь в кювет до утра, когда к фабрике потянутся машины с мусором, и дождаться одной из них на обратном пути.

Но Роман не хотел рисковать. На подобных предприятиях все хорошо знают друг друга. В нем сразу распознают чужака, вид у него истерзанный, пойдет слушок, возможно, дойдет до оператора по сжиганию мусора, а там, глядишь, и до Стояна докатится. И лови ветра в поле.

Нет, никакого риска. Теперь, когда Роман не только владел бесценной информацией, но и числился в покойниках, он должен был во что бы то ни стало сохранить существующее положение.

А значит, ему нужно было добраться до шоссе, поймать попутную машину и двигаться в сторону любого населенного пункта.

А лучше, воспользовавшись мобильным телефоном водителя, выйти на Крохина и условиться о встрече. Надо полагать, Виктор будет рад услышать его голос и примчится незамедлительно.

Но это, конечно, если он жив и находится на свободе. Если же он сам попал в западню, то ситуация сильно осложнится.

Ковыляя по пустынной дороге, Роман старался не думать о худшем. Худшее – он был твердо уверен – осталось позади. Теперь все будет хорошо.

Пять километров показались ему двадцатью. Он несколько раз падал на обочине, едва справляясь с лиловыми разводами в глазах. Ноги его не слушались, он спотыкался, точно пьяный. Но каждый раз поднимался и упорно шел вперед.

Когда он выбрался на шоссе, начинало светать. Посвежело, и его пробирал сильный озноб. Но он отошел на несколько сотен метров от поворота на фабрику и только тогда остановился, вглядываясь в серую ленту шоссе, расстилавшуюся перед ним.

Куда ему надо ехать? Направо, налево? И на чем ехать, если в этот предрассветный час дорога была совершенно пустынна?

Роман сунул руки под мышки и присел на корточки.

Почувствовал, что вот-вот опрокинется на спину.