Кавказский фокус - Сергей Самаров Страница 45

— Саня вам задачу облегчает, — сделал вывод подполковник Староверов. — Заодно лишает части работы. Наверное, уже значительной части лишил. Хорошо стреляет. Могу только одобрить. И отправить в отпуск в Африку охотиться на слонов. Есть у нас в продаже путевки на сафари?

Сварог был, видимо, в хорошем настроении, если шутил в духе старшего лейтенанта Африканова.

— Слоны и без Африканова уничтожаются в жутком количестве. Браконьерами. Уже в Красную книгу занесены. Пусть лучше здесь работает. Пользы больше, командир. Я сейчас обращусь по громкой связи к бандитам. Предложу им, как положено, сложить оружие и сдаться. Не захотят, а они, я уверен, не захотят, — уничтожим. Но это будет моя прелюдия к сообщению о свином навозе в воде и тушах с внешней стороны пещеры. Но если кто-то все же решит сдаться, попроси Африканова голову ему не сразу отрывать. Время для этого еще будет.

— Африканов, Саня! Слышишь просьбу товарища майора?

— Принимаю к исполнению. У вас там сейчас настоящий бой будет, как я понимаю. Бандиты очень оскорбятся наличием свиного навоза — обозлятся, как шакалы.

— Да, обозлятся, — серьезно согласился подполковник. — Мне переслали психологический портрет эмира Ягдарбекова. Там упоминается его любимая фраза: «У меня бывает два вида настроения. Первое — я хочу убить несколько человек, второе — я хочу убить всех». Конечно, Ягдарбеков так говорил о себе в шутку. Но по его действиям можно понять, сколько в его шутке правды. Это высказывание многое о человеке говорит. Он никогда не признает компромиссов, не желает ни с кем договариваться, не прощает даже минутной слабости самым верным своим сподвижникам. И постарается застрелить любого, кто выйдет к нам с поднятыми руками. Поэтому я и не надеюсь на чью-либо добровольную сдачу, и не верю в результат обращения к эмиру. Кстати, я думал первым начать говорить с ним. Но предвижу твое возражение. Он за стенами меня просто не услышит, разве что отдельные слова сможет разобрать. Так что начинай. Я тоже послушаю, может быть, впечатлит…

Предложение о добровольной сдаче было непременным условием перед началом боевых действий. И в каждом рапорте о проведенной операции обязательно требовалось указать, было ли озвучено такое предложение. Не озвучивалось оно только тогда, когда бандиты нападали сами или их вызывали на нападение, или же операция проводилась тайно, малыми силами, с постепенным уничтожением бандитов за счет более технологичного вооружения.

— Ладно. Я начинаю, — сказал в ответ Волосняков таким тоном, словно грозил кому-то.

Он прокашлялся, не включая громкоговорящее устройство, посмотрел в темноте поочередно на одного капитана, потом на другого, словно проверяя их готовность вести боевые действия, и только после этого сдвинул кнопку устройства в сторону зеленой точки.

— Эмир Ягдарбеков! Меня зовут майор Волосняков. Я к тебе обращаюсь. Слышишь ты меня?

В ответ раздался одиночный выстрел. Эхо от выстрела прогулялось по галереям и затихло среди скал. Куда попала пуля, было неизвестно, как и вообще непонятно было место, откуда выстрел был произведен, — эхо путало все звуки, разлетаясь в разные стороны. Скорее всего, ствол был направлен в одну из стен. Так Ягдарбеков подтвердил, что он слышит. А что-то крикнуть в ответ он не пожелал. Горло напрягать лишний раз не захотел. Но в выстреле и смысл был. Эмир предупреждал, что он жив и опасен, как никогда. В этом Дмитрий Валентинович не сомневался. Даже такой нехищник, как крыса, когда ее загоняют в угол, показывает зубы и старается укусить. Но происходит это только тогда, когда крысе некуда бежать.

Крыс никто почему-то не любит, хотя это очень умные и легко поддающиеся дрессировке животные. Наверняка не любят их и бандиты. И потому сравнение с крысой должно вывести Ягдарбекова из себя. Эта мысль пришла в голову майора Волоснякова вовремя, и он грозно и даже с презрением сказал в микрофон:

— Значит, крыса слышит… Да-да, ты, эмир, и твои люди — вы для нас просто крысы, загнанные в угол и подлежащие уничтожению. Вы думаете, что сможете прятаться в своей пещере, но прятаться вы не сможете. Вы даже просто находиться здесь долго не сможете — передохнете от болезней и вони…

Дмитрий Валентинович выдержал паузу, словно ждал ответной реакции, но ответной реакцией была, видимо, только беззвучная злость бандитов. Та самая злость, от которой, когда она зашкаливает, руки трясутся и мышцы сжимаются от выброса в них адреналина.

Майор Волосняков отлично знал, что адреналин в физиологии — это гормон трусости. Когда-то, когда человек жил на деревьях, адреналин помогал спасаться при падении. Он впрыскивался в тело, и оно деревенело. Человек падал с дерева и отделывался только легкими ушибами. Одеревеневшее тело не разбивалось, и внутренние органы не страдали.

Со временем, когда человек дерево покинул и стал жить на земле, адреналина стало выделяться меньше. Тем не менее многие люди, особенно спортсмены, знают, как в определенные моменты мышцы становятся забитыми, деревянными и не способными к действию. Это значит, что произошел выброс адреналина. В современном мире, правда, малограмотные люди используют понятие адреналина, совмещая его с переживанием опасности, с какой-то сверхсмелостью. И не понимают, насколько они ошибаются. От злости адреналин, кстати, тоже впрыскивается в мышцы. И потому Дмитрий Валентинович хотел обозлить бандитов.

Он продолжил свое обращение:

— Запас продуктов у вас есть, я знаю, потому что сам его проверял. Но без воды вы жить не сможете, а вода в этой пещере уже непригодна для потребления человеком. Не только мусульманином, но вообще — любым человеком.

Про веру майор упомянул умышленно. Такое упоминание, на его взгляд, многократно усиливало эффект сказанного. При этом Волоснякову показалось, что он услышал прозвучавший в голове каждого из бандитов вопрос: «Почему? Вода всегда была хорошей…» И поспешил объяснить:

— Подходы к нижней речке мы взорвали. Заминировали у вас под носом, посидели рядом с вашим лагерем, послушали, как вы молитвы читаете, и ушли. Потом кто-то из ваших там взорвался вместе с беспилотниками. Мы сразу два дела сделали — и беспилотников вас лишили, и третьей речки. В озеро теперь впадают только две речки. И в каждую из них вывалено по сто мешков свиного навоза из свиноводческого хозяйства. Понимаешь, эмир, в хозяйство пришла беда. Называется она «африканская чума». Свиньи оказались заражены. И свиней, и навоз приказано было сжечь. А мы выпросили туши убитых свиней и двести мешков навоза. Специально для вас старались. И не зря. Теперь вам воду взять неоткуда. А сто мешков каждая речка, как сказали специалисты, будет месяц промывать, но до конца промоет только через год. Но уже через месяц воду можно будет пить, хотя свиным навозом она все еще будет попахивать. Это для вкуса. На любителя. Да и то нет гарантии, что она не заражена африканской чумой. Пейте, заражайтесь, свиньями станете… А туши свиней лежат у входа в пещеру. Если пойдете сдаваться, то там проход для вас оставлен. Но я рекомендую свиные туши руками не трогать. Заразиться можно… Если сдаваться не решитесь, свиньи уже завтра протухнут. И в ваши пещеры пойдет запах тухлой свинины. Да еще зараженной африканской чумой. Ваше существование в пещере будет весьма приятным. Так что, — грозно крикнул майор в микрофон, — пойдете сдаваться или предпочтете так и умереть свиньями?!