Тот самый калибр - Сергей Самаров Страница 45

— А мне это не кажется порядочной игрой, — возразил отставной подполковник Скоморохов. — Я думаю, даже прежний вариант, который вызвал у меня отторжение, я имею в виду «убить убийцу», будет более честным. Хотя и понимаю, что это чисто армейское толкование вопроса. А полиция имеет право смотреть на это дело по-своему. И потому я на своем понимании вопроса не настаиваю.

— Полиция смотрит по-своему… — жестко сказала капитан Саня и почему-то посмотрела на меня, словно ожидая поддержки. — При этом вариант «убить убийцу» я тоже не отвергаю, хотя это добавит уголовному розыску отрицательных показателей. Но я, скажу честно, кроме этих двух, не вижу вариантов, которые смогли бы обезопасить капитана частного сыска от покушений на его жизнь. И я почему-то думаю, что для общества, да и для самого Тима Сергеевича, его жизнь имеет более высокую ценность, чем хорошее самочувствие преступников, в том числе и уже отбывающих наказание.

— А дано ли нам безошибочно знать, что для общества и для мира важнее — человеческая жизнь или жизнь какого-нибудь дерева, которое лесоруб уже присмотрел на дрова! — пофилософствовал Виктор Федорович и тоже посмотрел на меня, словно показывая отстраненность этих рассуждений от реальности, в которой он готов был защищать меня всеми доступными способами. — Я предлагаю не вмешиваться в высший промысел или хотя бы не выносить вопросы высшего промысла на общее обсуждение. Это я не к тому говорю, что не следует предпринимать никаких мер по защите Тима Сергеевича от покушений, а к тому, что в выборе методов борьбы с противником не следует прибегать к его же методам. То есть нельзя для достижения добра делать подлость.

— Добро должно быть с кулаками, — возразил подполковник Котов.

— А кто вам сказал, что подлость и кулаки — синонимы? Впрочем, я слишком мало знаком с криминальным миром, чтобы давать дельные советы. Вам виднее, как оказывать давление на преступников. Я не своим взглядам изменяю, я просто понимаю, что есть вещи, которые преступник не поймет и примет за слабость, а есть единственные пути, доступные для его понимания. И потому оставляю решение в ваших руках.

— Что скажешь, Тим Сергеевич? — спросил меня подполковник Котов.

— Хотя я уже некоторое время с криминалитетом сталкиваюсь, я все же недостаточно хорошо вник в криминальную психологию и потому присоединюсь к Виктору Федоровичу и оставлю решение на совести полиции. Там, где вопрос можно было решить силой, мы его решали, если помните, даже с привлечением бойцов спецназа ГРУ и РОСО ФСБ ^[24]. А вот там, где боевые действия невозможны в принципе, я оставляю решение за более понимающей ситуацию силой, то есть за уголовным розыском.

Моего генерального директора Петю Новикова подполковник Котов даже не спросил. Из чего я сделал вывод, что этот вопрос они уже обговорили заранее. Кроме того, Новиков — бывший сотрудник этого же самого городского уголовного розыска, то есть его выкормыш, и думает так же, как думают менты. Да и что вообще говорить о Новикове, если даже я, не так давно с ментами сотрудничающий, уже в чем-то с их мнением готов был согласиться, и только пресловутое «братство спецназа» заставило меня поддержать отставного подполковника Скоморохова.

Тем не менее оба мы не возразили откровенно, оставив решение вопроса за ментами, но они, кажется, тоже пока не решались применять подобные методы давления…

* * *

Из городского управления МВД мы с Виктором Федоровичем все же поехали в поселок Плановый. Хотя городские дороги в середине дня были основательно загружены, мы все же добрались довольно быстро. Вот что значит — мотоцикл! На машине я добирался бы гораздо дольше.

Проехали по дворам, где были минувшим вечером, потом остановились, как и договаривались, около магазина. Я оставил шлем Скоморохову и вошел в магазин. Все-таки человек в мотоциклетном шлеме привлекает к себе внимание окружающих.

А я привлекать к себе внимание лишний раз не хотел. И по своей природной, мягко говоря, скромности, и потому, что это могло быть внимание со стороны подполковника Пашунина. Короче говоря, я вошел в магазин и неторопливо начал прогуливаться между прилавками.

Это был большой супермаркет. Как всегда в таком случае, из целого ряда касс работали только две, перед ними стояли приличные очереди. Я нашел холодильник с пельменями, взял пачку и пристроился в конце очереди, в которой стояли преимущественно старушки, всегда отличающиеся особой разговорчивостью.

Но будь я даже сторожевой собакой и держи уши навостренными, я все равно не смог бы услышать ничего интересного. Говорили в основном о постоянно растущих ценах и мизерных пенсиях, обычно, как в каждом магазине, ругали зажравшуюся власть. При этом словно хвастались, у кого пенсия меньше. Я, конечно, понимал, что в наше время похвастаться большой пенсией мало кто сможет, тем не менее такие разговоры утомляли и не содержали необходимой информации.

Расплатившись на кассе, я вышел на улицу. Отставного подполковника рядом с мотоциклом не оказалось. Но я знал, что он свою машину надолго без присмотра оставлять не будет. Если не смогут сам мотоцикл укатить, то навигатор отломят или еще что-то отвинтят.

Виктора Федоровича нигде не было. Я уже беспокоиться начал, когда он появился из ворот магазинного двора. В ответ на мой вопросительный взгляд сообщил:

— Там, во дворе, помойка. Естественно, и бомжи неподалеку. В магазине, конечно, редко что выбрасывают. Помоют, почистят, новую бумажку наклеят, и снова в продажу. Но иногда все же что-то и на помойку отправлять приходится. То, что полностью товарный вид потеряет. Вот бомжи и караулят. Побеседовали мы… Поехали.

Дома расскажу, срочного ничего, хотя факты интересные есть…

Виктор Федорович протянул мне ключи, чтобы я открыл баул-багажник и положил туда пельмени. А сам сразу сел за руль, демонстративно показывая, что он еще над чем-то раздумывает и, пока раздумывать не закончил, со мной общаться не желает. Я пельмени убрал, баул закрыл, передал ключи отставному подполковнику, и мы поехали. Но поехали не в сторону своих домов, а в сторону центра.

— Капитан Радимова еще на месте? — по связи спросил меня Скоморохов, словно я в уголовном розыске секретаршей работаю.

— Не могу знать, товарищ подполковник. Могу позвонить. Остановитесь…

Мотоцикл перестроился в крайний правый ряд и прижался к бордюру.

— Звони…

Одним из неудобств в интерфейсе шлема была невозможность послать вызов, не прикасаясь к трубке. Можно было бы, наверное, для мотоциклистов какой-нибудь словесный набор придумать. Естественно, я выложил свои претензии Виктору Федоровичу, на что он сообщил мне, что такая функция существует, но только для шлема водителя. Я уж не стал своего водителя утруждать набором номера, поскольку мы уже остановились, снял свой шлем и набрал номер капитана Сани. Она ответила не сразу, но хорошо, что вообще ответила.

— Я тебе позже позвоню. Я на совещании в прокуратуре.