Спецназ обиды не прощает - Евгений Костюченко Страница 45

Руслан Назарович Азимов оказался утомительно разговорчивым. Как только автобус отъехал от его роскошного офиса, он спросил у Зубова, к какой школе восточных единоборств тот принадлежит. Зубов на секунду задумался, открыл было рот, но сказать ничего не успел, потому что Азимов принялся перечислять школы, в которых занимался его сын. С пяти лет он отдал мальчика лучшему бакинскому каратисту, и через пять лет мастер признал, что он уже не может научить ребенка чему-нибудь новому. Тогда пришлось выписать из Махачкалы мастера кун фу. Азимов устроил его инженером в свою автоколонну, но появлялся он там только один раз в месяц, а все остальное время отдавал мальчику. Они ездили на все семинары и турниры, мальчик выступал вне зачета, под маской, и всех побеждал. В общем, самый-самый черный пояс.

Таланты мальчика очень помогли ему, когда он переехал в Москву. Сейчас он учится на дипломата и подрабатывает в охранном агентстве, тренирует телохранителей. И мастер кун фу тоже с ним, теперь уже в качестве оруженосца. Хотя Салим в принципе не признает никакого оружия, кроме голых рук и ног.

— Это все ерунда, — говорил Азимов, презрительно касаясь «кипариса» кончиками пальцев. — Кусок железа. Кончились патроны, можешь выбрасывать свой автомат.

«Все сходится», подумал Зубов. На лестнице он застрелил Салима, а потом Азимова-младшего. Вот, оказывается, почему мальчишка-то не отстреливался. Просто не умел.

— Это не автомат, а пистолет-пулемет, — сказал Зубов, переложил оружие под другую руку и задернул занавеску.

Он поймал себя на том, что действительно заботится о безопасности Азимова старшего. Забавно. Наверно, до сих пор срабатывают в нем военные рефлексы. Задача поставлена — ее надо выполнять.

Была и другая задача, более важная: позвонить по аварийному бакинскому номеру. Пока автобус добирался до города, Зубов сидел рядом с водителем и обсуждал перспективы курортного туризма. На его взгляд, пляжи Апшерона и Ленкорани могли выйти на международный уровень. Водитель принялся спорить, потому что эти пляжи были лучше международного уровня. Выяснив название дачного поселка, где базировались боевики, Зубов перевел разговор к теме приватизации. Он полагал, что база расположилась в приватизированном пионерском лагере. Но в ходе обсуждения оказалось, что это дача какого-то Ахундова, партийного деятеля времен Хрущева. Этой информации будет достаточно, чтобы, дозвонившись до угрозыска, объяснить, где сейчас находится тело опера Гасанова.

На перекуре после завтрака один из охранников рассказал подробности вчерашней засады на Клейна. В адресе была женщина с ребенком и местный мент в гражданке. На мента навели его начальство, и ему приказано было сваливать по доброму. А он уперся рогом, наряд вызвал. Ему стали объяснять, что идет секретная операция. Предложили посидеть в машине. Там ему приставили ствол к башке и попросили не рыпаться. Опять же по доброму. Но он по доброму не понимал. Ножик у него был на ноге, под носком. Пырнул нашего и на ходу соскочил. И как раз напоролся на снайпера.

Зубов надеялся, что будет достаточно дозвониться до любого оперативного дежурного. Он надеялся, что такая информация одинаково действует на любых ментов, независимо от их национальности, религии и партийности. Гасанов был членом семьи, и Зубов надеялся, что эта семья не оставит его убийц в покое, каким бы солидным не было их прикрытие.

Он рассчитывал позвонить, когда они остановились у офиса «Мирового Океана», но водитель оставил его в автобусе и сам сходил за Азимовым. Тот послушно вошел в автобус, протянул вялую руку Зубову и сел у окна. Зубов, извинившись, пересадил его на другое место, и сам сел так, чтобы прикрыть Азимова от возможного выстрела через окно. Тут-то Азимов и спросил: