Т-34. Выход с боем - Александр Лысев Страница 44

– Сомнительная история, – недоверчиво покачали головами в особом отделе, внимательно изучив написанное. – Будем проверять.

Пока Коломейцева отпустили.

– Так чего им надо? – задал он вопрос комбату по возвращении.

– Плюнь и отдохни пока.

– И все-таки?

– Честно?

– Конечно.

Тот поморщился:

– Хотят пришить трусость и самовольное оставление поля боя.

Витяй и это воспринял без излишнего драматизма. Только пожал плечами:

– Пусть поговорят с ребятами и осмотрят место.

Так и произошло. Вызывали и допрашивали поодиночке всех остальных уцелевших участников столкновения. Фронт продвинулся вперед, а еще через пару дней Корсунь-Шевченковский, или, как его еще называли, Черкасский котел, прекратил свое существование. Официально было заявлено, что находившиеся в нем немцы либо уничтожены, либо пленены. Правда, признавалось, что незначительной части неприятельской группировки удалось вырваться из окружения. Ее количество и состав не уточнялись. Бои в этом районе закончились. С сотрудниками особого отдела Коломейцев отправился под Ольшану. Сгоревшие танки – наши и немецкие – стояли на снежной равнине и ближайших косогорах. От них еще тянуло гарью. Походили по перепаханному гусеницами и разрывами снарядов полю. Особисты делали какие-то пометки в своих бумагах, что-то чертили, сверяли. А Коломейцев стоял у подбитых «тридцатьчетверок» Терцева и Малеева, переводя взгляд с задраенных башенных люков на низкое и серое февральское небо…

Потом приехала похоронная команда. Подошел тягач сборщиков подбитой техники – старая восстановленная «тридцатьчетверка» со снятой башней. Люки сгоревших танков отдраили, в плащ-палатки завернули обугленные останки со скорченными конечностями, к пригодной для восстановления технике завели тросы. Витяй развернулся и медленно побрел обратно по полю, едва выдергивая с каждым шагом сапоги из вязкой оттаявшей жижи…

Вердикт вынесли на следующий день. Коломейцеву сообщили, что его показания проверены, подтверждаются фактами и показаниями других участников событий. Он получил новый танк и был восстановлен в должности командира взвода. Танк сгорел через неделю в очередной атаке. Раненного в руку и плечо лейтенанта Коломейцева отправили в тыловой госпиталь. В его фронтовой эпопее на три месяца наступил перерыв. В госпитале на комиссии, освидетельствовавшей выздоравливающих, Витяй попросил снова направить его в свою бригаду. Однако вместо этого к лету 1944-го как пока что ограниченно годный после ранения лейтенант Коломейцев был назначен начальником склада ГСМ в 267-й отдельный автотранспортный батальон 2-й гвардейской танковой армии.

– Повезло тебе, парень, – доверительно сказали ему в кадрах. – Зацепишься на такой должности – не придется больше в ваших коробках гореть. Глядишь, и живой останешься.

Не пробыв на складе и месяца, Витяй подал рапорт о переводе его в танковую часть. Опять попросился в свою бригаду.

– Ты, видать, не совсем поправился. Вот здесь. – Прочитавший рапорт кадровик постучал себя пальцем по лбу. – С такой должности уходить… Ну, как знаешь!

В конце июля 1944-го Коломейцев снова командовал танковым взводом в своей бригаде. Пройдя с боями Белоруссию в ходе стремительно развивавшейся операции «Багратион», 31 июля советские танки остановились перед Варшавой на восточном берегу Вислы. 8-й танковый корпус взял Окунев, что располагался в 25 километрах от центра польской столицы. Но это были последние успехи. Наступление выдыхалось, требовалось перегруппировать силы и подтянуть тылы. Противник организовал новую линию обороны и, кроме того, успешно провел ряд локальных контрударов. В изрядно потрепанную танковую бригаду пришел приказ перейти к обороне.

Коломейцев докурил, каблуком вдавил окурок в мягкую лесную землю. Поднялся с поваленной березы, вышел на дорогу и продолжил путь в расположение батальона. Усмехнулся – воспоминания последних месяцев успели прокрутиться в голове, пока он всего лишь курил одну папиросу. Быстро все. Как вообще все быстро! Ладно – раньше смерти не помрем. И все-таки интересно, зачем сейчас, спустя полгода, опять понадобилось поднимать во всех подробностях эту историю с февральским боем под Ольшаной?

Разгадка ждала Коломейцева прямо в батальоне. Спустя несколько дней, явившись в землянку комбата, он узнал о назначении нового ротного командира. Повидавший всякое и привыкший ко всему относиться спокойно, Витяй на сей раз застыл посреди землянки с открытым ртом. За столом у комбата сидел и смотрел на него с улыбкой капитан Терцев.