Федеральный наемник - Владимир Гуркин Страница 44

— Видите вон там довольное глубокий овраг, — вновь показал Павел. — По нему можно подобраться к ним с тыла.

— Ты прав, но только в том случае, если там никого нет. Но если они не будь дураками выставили там свой пост? Или еще хуже заминировали проход? Мы как раз нарвемся либо на боевиков, либо на мины.

— Вы просили показать, я вам показал, — с обидой проговорил Павел. — А другого пути все равно нет.

Я осмотрел окрестности и согласился с ним — другого пути действительно не было.

— Ладно, ты молодец, — решил я прибодрить его боевой дух. — Ты все рассудил верно. Иного пути действительно нет. Пан или пропал. Вперед и с песней.

Опущу описание того, как мы ползли к этому чертову оврагу. Местность была каменистая, и острые камни впивались нам в кожу. Приподняться же нельзя было ни на сантиметр, иначе велика опасность, что нас засекут.

Наконец, оцарапанные до крови, мы добрались до оврага. Теперь идти было легче, можно было шагать в полроста. Зато каждую секунду нам грозила опасность взлететь на мине. Я невольно стал молить Бога, дабы он помог бы преодолеть этот участок пути без взрыва.

Внял ли моим молитвам Бог или там не было мин, не знаю, но им удалось подобраться к боевикам на метров пятьдесят незамеченными. Хотя, учитывая наличие у них оптических приборов, это больше походило на чудо. Я могу объяснить его лишь одним: находясь вдали от начальства, они расслабились и потеряли бдительность.

Теперь мы отлично видели боевиков. Их было трое. Надо отдать им должное; эти ребята в самом деле замаскировались очень умело, с дороги их заметить было практически невозможно. С их же укрытия она просматривалась как на ладони.

Один из них что-то сказал другому, тот приподнялся и стал осматривать окрестности. Я зашептал Павлу и Ванде.

— Вот тот по виду больше всего похож на командира. Нам надо захватить его живьем. Остальные вряд ли нам понадобятся. Стреляйте в этих ребят, а я займусь их начальством. Все поняли?

Я по очереди посмотрел на Павла и Ванду. Те также по очереди кивнули головами. Только выражение их лиц было разное; у парня как всегда полная отрешенность, у Ванда — решимость исполнить мой приказ.

— Я поползу вперед, вы оставайтесь на местах. Как я только заору, поливайте их огнем. Не жалейте патроны, у них их много. Так что восполним.

Я пополз. Я не торопился, так как вся операция могла быть сорвана, если подо мной громко переломается ветка.

Я подполз на максимально близкое расстояние. Я даже разглядел прыщ на лице их предводителя. Все трое удобно расположились на дереве на специально сделанных сидениях. Один из них курил сигарету, правда старался не слишком дымить. И не ведал, бедняга, что сейчас делает последние в своей жизни затяжки?

Я заорал, что есть силы, и бросился вперед. И почти сразу же прозвучали две длинные очереди. Боевики, словно птенцы, мгновенно вывалились из своих укрытий.

Однако их командир оценил ситуацию мгновенно. Честно говоря, я не ожидал от него такой реакции и понадеялся, что у меня будет хотя бы десять-двадцать секунд, дабы скрутить его. Но он мне их не предоставил. Он спрыгнул на землю и побежал в сторону того самого оврага, по которому несколько минут назад двигались мы.

Мне ничего не оставалось делать, как погнаться за ним. Оказалось, что боевик не только быстро прыгал, но и быстро бегал. Он словно заяц петлял между деревьев. На секунду я остановился, закричал «Стой, стрелять буду» и для острастки выстрелил. Но это его не остановило.

Пришлось возобновить преследование.

Перелесок кончился и теперь наш забег пролегал по открытой местности. Боевик обернулся ко мне, поднял автомат и дал очередь. Я что есть силы отпрыгнул в сторону, и стая пуль пролетела мимо. Но я уже понял, что и стреляет он совсем неплохо; если бы не моя мгновенная реакция, он бы уже победил в нашем соревновании, где приз жизнь.

Боевик приближался к оврагу, а там поймать его будет тяжелей. Я замер на месте, поймал его на мушку и сделал одиночный выстрел. Боевик споткнулся и заковылял. Я же мысленно поздравил себя с точным попаданием в бедро.

Но и раненный он не собирался сдаваться. Поняв, что от меня не убежать, он лег на землю за валуном, используя его как прикрытие. Мне пришлось тоже залечь. Мы обменялись несколько выстрелами, словно любезностями, затем совсем как в спектакле между действиями образовался антракт.

— Сдавайся, все равно тебе в таком состоянии не уйти, — крикнул я ему.

В ответ я услышал отборные русские ругательства. По-видимому, он посылал их мне вместо выстрелов, так как ему приходилось беречь патроны.

Лежать под палящим солнцем приятно на пляже, но не под прицелом бандита к тому же умеющего метко стрелять. Как же мне его достать, не причинив больше его шкуре повреждений? Но я не мог даже приподняться, в этом случае он бы подстрелил меня как куропатку.

Я снова предложил ему сдаться.

— Я согласен, я сдаюсь, — услышал я в ответ.

— Бросай оружие.

Я увидел, как боевик слегка приподнялся и с большим трудом бросил в мою сторону автомат. Я понял, что раненный быстро слабеет, наверное, от потери крови.

Сохраняя максимум предосторожности, я встал и направился к нему. Дошел до лежащего автомата, быстро поднял его, затем сделал несколько шагов, отделяющих меня от боевика.

Тот пытался зажать рану на бедре, из которой, как их фонтана, хлестала кровь. Вокруг него уже разлилось целое красное озеро. Он посмотрел на меня, и я прочитал в его глазах призыв к помощи.

— Ванда! — громко закричал я, — иди немедленно сюда.

Я не мог ничего сделать, так как в этом случае подверг бы себя неоправданному риску. Я помнил случай, произошедший с одним бойцом из моего отряда. Он стал оказывать помощь боевику, перевязал ему рану; тот же, почувствовав некоторое облегчение, достал спрятанный нож, ударил его прямо в сердце.

Ванда ловко справилась с обязанностями медсестры, быстро, а главное умело перевязала рану. Впрочем, она была не слишком тяжелая, так как пуля пожалела раненного и не задела кость. По злым взглядом боевика, который тот без конца бросал на меня, я сделал вывод, что он чувствует себя сносно. По крайней мере для допроса его состояние вполне было пригодным.

В этот миг я увидел, как к нам быстро приближаются отец Борис и Аслан. Парень буквально летел, и священник, несмотря на все старания, не мог угнаться за ним.

Аслан подбежал ко мне и уставился на раненного боевика. Затем перевел взгляд на меня.

— Это вы его ранили?

— Я.

Парень ожег меня взглядом и отвернулся. На чьей стороне его симпатии, сомнений не было никаких. Но меня это мало трогало.

Я подошел вплотную к боевику и навел на него автомат.

— Застрелить тебя сейчас или будешь отвечать на мои вопросы? Думай тридцать секунд.