Возраст гнева - Сергей Самаров Страница 44

Что и сделал башибузук Мерван. Я воспользовался моментом и ребром фанерки (кстати, очень чувствительный удар) выбил нож из его руки. Звеня лезвием, нож запрыгал на ступеньках лестницы. А сам Мерван после того, как я нанес ему короткий удар локтем в скулу [15], свалился на руки капитану, который тут же передал свою добычу еще дальше — майору и подполковнику.

— Осторожно, ступени без ковра. Приятно отдохнуть! — Не знаю почему, но мне всегда нравится комментировать свои действия. Мне так лучше дерется. Или работается… Не знаю, какое слово здесь будет правильнее.

Кажется, лестница все же окрасилась кровью. Но я на это уже не смотрел, понимая, что крови здесь сейчас может пролиться много. Шаг в сторону и вперед. Из-за порога навстречу мне двинулся другой человек, огромный и неуклюжий, как жлоб-охранник у ворот мечети. Только не такой рыхлый, судя по скуластому лицу и заметно тренированной мощной шее. Может быть, слегка «перекачанный» спортивным железом, что никому никогда не шло на пользу. Излишнее увлечение железом сковывает мышцы и лишает их пластичности.

Судя по внешности, парень был жителем Северного Кавказа. Его взгляд говорил о том, что он желает чувствовать себя не только хозяином горного аула, но и большого города. Не человек — гора мускулов… Мне лично такие «хозяева» не нравятся. Из-за широкого плеча великана выглядывал еще один бандит. Был здесь и четвертый.

Ждать великана, стоя на месте, мне не захотелось. Я беспокоился о капитане уголовного розыска. Компания здесь собралась для порядочной женщины неподходящая. Тем более для женщины, которая своими действиями постоянно доставляла определенные неудобства бандитам разных мастей.

Я шагнул на порог левой ногой, резко оттолкнулся, подпрыгнул, чтобы ухватить великана за затылок и не позволить ему откинуть голову, и ударил своим протезным коленом из высоколегированной стали точно в его выступающий подбородок.

Я знаю, как трудно бить «качков». До них удары «доходят» не сразу. Бывает, все кулаки отшибешь, а он тупо стоит и не шевелится и даже ударить не пытается, потому что соображает медленнее, чем обычно.

Но удар металла не может выдержать ни одна челюсть. Великан осел и под давлением моих рук, которые я не успел убрать с его затылка, ткнулся мордой в пол.

Я двигался вперед, как ударная сила, как танк, а «краповые» шли следом, как пехота или танковый десант, спрыгнувший с брони. Но передвигались они быстро. Капитан настиг меня, когда я перешагивал через гиганта со сломанной челюстью, наставил пистолет на следующего бандита с ножом, а подоспевший подполковник ловко ударил молотком по носу еще одного, от чего тот со стоном осел на пол. Справедливости ради надо сказать, что нос у бандита был такой, что промахнуться по нему было невозможно.

— Стоять! — крикнул кто-то.

Я понимал, что кричат нам. Сначала подумал, что это последний бандит в прихожей. Но тут же сообразил, что голос раздался из комнаты.

— Всем стоять или я пристрелю ее!

Я не видел, что там происходит. Я видел только, что передо мной вырос очередной амбал с пистолетом в руке. Капитан и майор наставили на него свои стволы. Оставалось ждать, кто выстрелит первым. Но разрешиться ситуация должна была не в прихожей, а в комнате.

— Анвар, ко мне! — раздалось оттуда.

Бандит с пистолетом попятился в комнату. «Краповым» в этот момент нужно было стрелять, но они промедлили. Во всяком случае, мне так показалось.

Я тоже достал пистолет и двинулся за Анваром, который остановился у входа в кухню.

В самой комнате оставались Гоша Ласкин и капитан Саня, которую Гоша, обхватив за шею, держал под дулом пистолета. Мы вошли в комнату вчетвером. На Ласкина и Анвара смотрели три ствола, словно выбирали, с кого начать. Им противостоял только ствол Анвара. Отставной подполковник отряда «Росомаха» свой ствол от головы Радимовой не убирал.

Вот в чем выражается подготовка спецназа внутренних войск, который обучают работать внутри помещений. Если бы мои майор с подполковником в прихожей выстрелили в Анвара, Ласкину не оставалось бы ничего другого, как застрелить Радимову. Так что действовали «краповые» соответственно обстановке — правильно просчитали ситуацию.

— У меня заложница, — спокойно сказал Ласкин, демонстрируя убийственное хладнокровие. — Положите оружие на пол и выходите из квартиры. По лестнице будете идти впереди меня. Виктор Николаевич… Ты-то куда полез… — укор был высказан подполковнику Лыкову. — Ты уже забыл, наверное, что такое боевая подготовка. Сидел бы себе в кабинете… Но раз ты пошел сюда, то выходить будешь первым. Я с заложницей иду следом за вами.

— Что ты хочешь? — спросил подполковник Лыков, тоже не потерявший хладнокровия.

— Я дойду до своей машины. И уеду вместе с заложницей. И пусть хоть кто-то попытается меня догнать! Мои условия — чтобы меня не преследовали и не блокировали дорогу… Иначе я убью вашего капитана. Мне терять нечего.

— Дурак! Ты еще на службе был дураком. И опять это доказываешь. Ты не дойдешь до машины, — Лыков не менял тона. — Выход под прицелом снайпера. Лучше положи пистолет на пол и подними руки.

— «На пушку» берешь, Виктор Николаевич! Откуда здесь снайпер! — Ласкин усмехнулся, но в его глазах появилось беспокойство. — Когда вы успели подготовиться.

— А как, по-твоему, мы здесь оказались. И у снайпера с тобой личные счеты. Подъезд держит под прицелом майор Габдрахманов.

— Он сбежал из морга? — не поверил Гоша.

— Он сбежал из госпиталя, специально чтобы подстрелить тебя. В голову обещал попасть, как ты ему… Узнал, что мы операцию готовим, и присоединился. От него сейчас пощады не жди. Дожить до суда он тебе не позволит, ты его знаешь…

Я следил не за разговором двух подполковников, а за глазами Гоши Ласкина. И понял, что терять ему в самом деле нечего и сдаваться он не будет. Подполковник Лыков слегка переборщил, пугая своего бывшего коллегу. Тот действительно испугался и был готов нажать на курок.

И я выстрелил от пояса, хотя обычно так стреляю нечасто. Есть спецы, которые от пояса стреляют не хуже, чем из обычной стойки. Я себя к ним никогда не относил. От пояса я стрелял обычно по большой движущейся цели, которая могла исчезнуть за время, необходимое для прицеливания. Но момент был настолько ответственный, что я не мог позволить себе промахнуться или попасть в Радимову. Их головы находились рядом. Такой выстрел был опасным. Но в подобные моменты вся моя внутренняя составляющая, все инстинкты и навыки находятся в состоянии наивысшей концентрации.