Очень тонкая сталь - Сергей Самаров Страница 43

Нас пытались остановить еще на подъезде к дому. Но генерал показал свое удостоверение, и полковник ДПС, козырнув, предпочел отойти в сторону. Он даже прочитать, что в удостоверении написано, не успел, видимо, хватило одного звания Кабакова. А фамилию он все равно не запомнил бы.

Я проехал к оперативным машинам, которые определяются обычно по символике на дверцах. И увидел, к своему удивлению, среди людей в касках и черных бронежилетах, Ирину Александровну Ветошкину в мундире полковника, в котором я раньше ее не видел. Более того, она, как мне показалось, распоряжалась действиями бойцов спецназа ФСБ, по крайней мере, некоторым из них давала команды. Она меня тоже заметила. Я опустил стекло. Ирина Александровна наклонилась, поздоровалась только с генералом Кабаковым, поскольку со мной сегодня уже здоровалась, спросила:

— Ваш клиент балуется, как я поняла?

— Тот самый, которого вместе со мной били, — объяснил я. — Только тогда он еще не был убийцей своего тренера и предполагаемым похитителем сведений, составляющих государственную тайну. Впрочем, это он, вероятно, думает, что тайну похитил. В действительности он ничего похитить не сумел. Так нас, кажется, уверил Михаил Юрьевич? — за подтверждением я обратился к генералу Кабакову, который согласно кивнул.

— Какие сведения на него есть? — сразу перешла к делу Ирина Александровна.

Надо сказать, мундир ей был к лицу, он превращал уютную домохозяйку в настоящего жесткого полковника.

— Я запросил досье. Сейчас доставят.

— Я в машине буду, — сообщила Ирина Александровна.

— На его сына тоже доставят? — спросил я.

— Обещали, — вяло пожал плечами генерал. — Будем ждать…

Мы находились в зоне, недосягаемой для взгляда или выстрела из окна, и потому заметить мою машину, которую он хорошо знал, Ивон не мог. Да и таких «китайцев» в Москве полно. Номер с такого расстояния различить невозможно, разве что он возьмет бинокль и заберется на крышу дома. Но в подъезде этажом выше и этажом ниже уже засел спецназ ФСБ.

Квартира была полностью блокирована.

У меня между тем появилась еще одна идея.

— Товарищ генерал, а он не может сейчас по Интернету перекачать все данные с того компьютера, который унес из тренерской? Я понимаю, что там ничего нет, но тем не менее…

Не ответив, Сергей Павлович, быстро набрал номер, назвал себя, обозначил операцию, как «захват заложника», и сообщил адрес дома.

— Дом необходимо срочно отключить от Интернета.

И только после этого ответил мне:

— Сейчас отключат…

* * *

Я точно знаю, что вопреки поговорке, хуже, чем ждать и догонять, может быть еще и невыспавшаяся жена. И потому ждал я почти спокойно, хотя генерал Кабаков, этого, видимо, не знающий, заметно нервничал. Ему уже сообщили, что Интернет по адресу отключен, а генералу отправлена с машиной «глушилка», чтобы поставить ее под дверь квартиры, тогда «отрубится» и возможность выйти в Интернет через смартфон.

Я вариант со смартфоном не рассматривал по той причине, что мой смартфон обычно выходил в Интернет через WI-FI-роутер, и у меня откуда-то появилось убеждение, что все так же делают. Но в ФСБ предусмотрели все варианты. Значит, Ивон будет полностью изолирован. Он не сможет ни с кем связаться. В данном случае, он не может рассчитывать на помощь консула Молдавии или Румынии, поскольку находится в России по поддельным молдавским документам. Это выяснится и только усугубит его положение.

Как офицер разведки НАТО он обязан знать, что захват заложников обычно заканчивается для террориста плачевно. А его после захвата уже будут рассматривать как террориста, шпиона и убийцу. Осужденные на пожизненное заключение, в отличие от заключенных даже на длительные тюремные сроки, не могут быть переданы для отбывания срока в другую страну, поскольку пожизненное заключение приравнивается к смертной казни, и смертная казнь, которая не отменена, но на которую введен мораторий, считается исключительной мерой наказания. Люди, получившие пожизненный срок, вынуждены отбывать его там, где совершили преступление. И захват заложника только утяжелил положение Ивона, хотя он, возможно, считает, что такой вариант дал бы ему шанс выкрутиться и сбежать.

Генералу привезли «глушилку» и рацию, чтобы слышать все разговоры спецназа ФСБ и «Альфы» и самому иметь возможность отдавать команды. Он послал установить «глушилку» одного из офицеров своего управления. Из тех, что приехали следом за нами на старом «Мерседесе». Но документов, которые обещали доставить, все еще не было.

— Не забудь предупредить спецназовцев в подъезде, что ставишь «глушилку», а то они будут на свои рации надеяться. Радиус действия «глушилки» тридцать метров. Впрочем, я сейчас сам предупрежу…

Сергей Павлович включил рацию, из которой сразу послышался треск. Мне, уже привыкшему к связи системы оснастки «Ратник», которая вообще без помех работает, эфирные помехи сразу по ушам ударили и заставили поморщиться. Кабаков, тем не менее, неудобства связи не почувствовал и категоричным тоном передал в эфир сообщение. И даже обосновал необходимость.

Примерно в это время из подъезда вышел офицер управления «А», который вел переговоры с Ионеску, и сразу направился к штабному «Тигру», где сидели несколько офицеров, в том числе и полковник Ветошкина.

Генерал тоже поспешил к «Тигру», чтобы узнать новости из первых уст. Я опять ждал.

В отсутствие генерала подъехала еще одна машина, на сей раз «Волга». Остановилась рядом с «Мерседесом», кто-то, не пересаживаясь в его салон, передал через окно опечатанный кейс, заставил получившего расписаться в журнале регистрации, после чего тут же уехал.

Из «Мерседеса» вышел полковник, который в Доме культуры бегом бегал за ноутбуком генералу Кабакову. Принес кейс мне в машину, положил на переднее пассажирское сиденье.

— Генерал запрашивал документы… Вот привезли…

Полковник, видимо, не слишком трепетно относился к документам, за которые расписался, оставил кейс под моей охраной и ушел в свою машину.

— Что это? — спросил Кабаков, вернувшись.

— Вам, товарищ генерал, привезли документы.

— Понял. — Он положил кейс себе на колени.

— Что там «Альфа» рассказывает, товарищ генерал?

— Ничего хорошего. Ивон требует машину. Желает выехать в Эстонию, то есть в страну НАТО. Обещает на границе отпустить заложницу. Говорит, что предусмотрит вариант со снайпером, будет держать в руке гранату с выдернутой чекой. Если его застрелят, граната взорвется, и заложница погибнет. Сама женщина разговаривать с офицером «Альфы» отказалась, и у него сложилось мнение, что она не сильно обременена ролью заложницы. За дверью был слышен разговор между ней и Ивоном, шепотом. Еще он требует, чтобы ему включили Интернет и вообще восстановили связь и электропитание — «глушилка» электричество тоже блокировала.