Все миражи лгут - Александр Терентьев Страница 43

Сначала в привычные звуки работающих моторов и плеска воды, разрезаемой форштевнем, вмешался явно посторонний звук, поначалу напоминавший невнятное жужжание какой-нибудь большой мухи. Но уже через несколько мгновений жужжание превратилось в рев многосильного двигателя, сопровождаемый мерзким воем корабельной сирены, а мирный сумрак, царивший на мотоботе, лишь чуть подсвеченный маленькими лампочками доски приборов, вдруг словно взорвался изнутри, и мотобот оказался в центре ослепительного бело-голубоватого облака.

– Внимание, на катере! – из-за стены слепящего света, лившегося из двух сильных прожекторов, загремел слегка искаженный мегафоном голос: – Пограничная стража императорской Японии. Приказываю застопорить машину и приготовить судно к досмотру. В случае неповиновения открываем огонь на поражение!

Старик, болезненно щурясь и отворачивая лицо, демонстративно поднял вверх худые руки с открытыми ладонями и, вроде бы и ничуть не испуганный столь неожиданной и неприятной встречей, с чисто стариковской сварливостью прокричал в ответ:

– Неужели я так состарился за пару недель, что вы уже не узнаете меня, господин лейтенант?

– Конници-ва, почтенный Ацуми-сан! – суровость и металл в голосе сменились почти дружескими нотками. – Идете в гости к родственникам? Ох, уважаемый, когда-нибудь снимут с меня погоны из-за вас…

– Никогда не поверю, что у такого блестящего офицера как вы, могут быть неприятности из-за какого-то ничтожного старика. Вы ведь знаете, что ни оружия, ни наркотиков на борту моей жалкой лоханки никогда не было и не будет. Так… немного хорошего сакэ, кое-что по-мелочи… Кстати, почтенный господин лейтенант, прошу вас в знак уважения принять от меня маленький ящичек отличного сакэ и пару блоков хороших сигарет…

Презент тут же был с подобающей осторожностью успешно переправлен на катер, причем ни одна из сторон ни в коей мере не считала этот пустячок взяткой. Благосклонность и почти дружеская снисходительность лейтенанта к вояжам контрабандиста-одиночки Ацуми объяснялись конечно же не какими-то там мелкими подношениями. Все было гораздо проще: у старика был племянник, который занимал не самый малый пост в Управлении пограничной стражи, и на погонах его звездочек и просветов было заметно больше, чем на погонах командира военного катера. Тем более что Ацуми-сан действительно придерживался некоего собственного «кодекса чести контрабандиста» и никогда не связывался с грязным бизнесом.

– Благодарю вас, почтенный Ацуми-сан, – лейтенант дружески помахал рукой старику. Суда стояли почти борт в борт, так, что при желании перепрыгнуть с катера на мотобот можно было без особого труда. – Думаю, досматривать вас нет никакого смысла, только время напрасно потеряем… Вы ведь как всегда, один на боте?

– Господин лейтенант, вы же знаете мои правила, – старик позволил себе даже слегка оскорбиться. – Клянусь вам, что на борту есть только одна живая душа – старый и совершенно безвредный Ацуми. Если не считать парочки крыс, что прячутся в теплом уголке под двигателем моего корыта, ха-ха-ха…

– Счастливого пути, уважаемый, – лейтенант обнажил в улыбке прекрасные зубы, которым могла бы позавидовать и голливудская звезда. – Кстати, у Тайваньских берегов будьте осторожны: служба погоды говорит, что там в ближайшие часы возможен сильный тайфун.

– Спасибо, господин лейтенант, но мои старые кости говорят мне, что никакого тайфуна не будет, – уверенно возразил Ацуми-сан. – А они меня никогда не обманывают…

Пограничный катер отработал машинами малый назад и еще через минуту, рявкнув на прощание сиреной, взревел двигателями и скрылся в темноте, оставив после себя лишь слегка светящийся от бесчисленных пузырьков воздуха след на черной воде…

Едва во тьме растаяли кормовые ходовые огни пограничного катера и затих звук чужого мотора, черно-маслянистая вода взбурлила рядом с бортами все еще лежавшего в дрейфе мотобота и на поверхности появились головы четверых пловцов. Двое из них, поблескивавшие стеклами масок и темной прорезиненной тканью гидрокостюмов, очень напоминали любопытных нерп, вынырнувших из морских глубин посмотреть на сверкавшие в ночном небе звезды. Двое других, вынужденных пользоваться простыми дыхательными аппаратами, снабженными баллончиками со сжатым воздухом, не напоминали никого, кроме измученных и уставших людей, мало приспособленных для подводных путешествий.

Катков и Троянов почти синхронно ухватились за невысокий борт мотобота и одним привычным, не одну сотню раз отработанным движением, забрались на палубу судна, где быстро освободились от ласт и помогли выбраться из воды Орехову и Ковалеву. Орехов, тяжело переводя дух, подмигнул пленнику, едва державшемуся на ногах, которые опутывала крепкая капроновая веревка.

– Что, пан хороший, показалось небо с овчинку? Вот и я все это время под водой думал, что рожденный летать нырять не должен…

Ковалев, руки которого были свободны, отбросил в сторону уже ненужный аппарат и принялся распутывать затейливый узел, которым были затянуты его импровизированные кандалы. Копаясь с плохо поддающейся веревкой, пленник раздраженно ворчал:

– Под воду загнали, да еще за руки держали – чуть не утопили, сволочи. Да куда я к черту делся бы… И вообще: чего ради было с такой изощренностью прятаться, а? Залезли бы в трюм – места там вполне хватило бы. Все равно этого жулика старого никто не досматривал!

– А если бы досмотрели? Тебе очень хочется полиции объяснять, почему это мы решили нелегально через границу рвануть? – сухо ответил Скат. – Боюсь, японцам было бы очень интересно узнать, как это ты умудрился нырнуть у берегов Окинавы, а вынырнуть аж на границе с Тайванем… Уважаемый Ацуми-сан, сколько осталось до территориальных вод Китая? – старлей перешел на английский.

– До нейтральных осталось не больше полутора миль, а там и вовсе рукой подать, – запуская двигатели, ответил старик и, кивая на все еще продолжавшего ворчать Ковалева, насмешливо спросил: – Кажется, ваш друг отчего-то очень сердит?

– Да вот, говорит, что купаться очень не любит. – Скат насмешливо покосился в сторону сидевшего на досках палубы пленника, уже освободившегося от веревки и с угрюмым видом рассматривающего свои ладони – вероятно, поранился, забираясь на борт.

– Понятно, – недовольно поджал губы японец, медленно переводя рукоятку подачи топлива на отметку «полный вперед», тем самым прибавляя оборотов двигателям. – Но с вами-то мы полностью договорились… Я уже стар и предпочитаю не врать по мелочам. Если я кому-то говорю, что на борту моего судна никого нет – это значит, что здесь действительно никого нет! Думаю, вам всем нужно переодеться. К чему светить гидрокостюмы и акваланги? Да и этим двоим, наверное, не очень приятно будет ходить в мокрой одежде. А прятаться теперь ни к чему – на этой стороне ваши документы не вызовут никаких вопросов… Китайские пограничники – народ покладистый и у меня с ними неплохие отношения.

Небо за кормой мотобота быстро светлело, меняя краски с темно-синей на светло-голубую с нежно-малиновой каймой у самой кромки горизонта, где вот-вот должен был вспыхнуть золотисто-алый пожар восхода. Еще через несколько минут утреннее солнце начало быстро подниматься в свежее, чистое небо, а море заиграло всеми оттенками ярких дневных красок.